|
О, какие же иллюминаты на самом деле идиоты, Джордж! Когда то я собирал статистику по количеству несчастных случаев на производстве, выбрав для исследования город Бирмингем в Англии. Затем ввёл все полученные статистические данные в БАРДАК и получил именно то, что ожидал. Саботаж. Бессознательный саботаж. Каждый несчастный случай был скрытым бунтом. Все люди, мужчины и женщины, бунтуют, но мало у кого хватает смелости в этом признаться. Все остальные противодействуют системе с помощью несчастных случаев, ха ха ха, или по глупости, ещё раз ха ха ха! Дай ка я кое что тебе расскажу об индейцах, Джордж. — О каких индейцах? — Ты когда нибудь задумывался, почему все работает плохо? Почему кажется, что во всем мире царит полный бардак? — Конечно. Мне кажется, все задумывались. — Да, ты прав. Извини, мне надо ещё курнуть. Через некоторое время я войду в БАРДАК и мы сольёмся с ним мозгами, буквальным образом: я прикреплю к вискам электроды и попытаюсь отследить проблему в Лас Вегасе. Я не трачу все своё время на беспорядочный вуайеризм, — с достоинством изрёк Хагбард. Он снова набил трубку, обиженным тоном спросив: — На чем я остановился? — На индейцах в Бирмингеме. Как они туда попали? — Никаких гребаных индейцев в Бирмингеме не было. Не путай меня. Хагбард сделал глубокую затяжку. — Ты сам путаешься. По моему, у тебя вообще башню снесло. Кто бы говорил! — Хагбард снова глубоко затянулся. — Так вот, индейцы. В Бирмингеме индейцев не было. Бирмингем был городом, в котором я проводил исследование, убедившее меня, что большинство несчастных случае на производстве — это бессознательный саботаж. Как, держу пари, и большинство неправильно составленных документов у чиновников. Индейцы — это другая история. Когда то, впервые приехав в вашу страну и ещё не занимаясь пиратством, я был адвокатом. Обычно, Джордж, я в этом не сознаюсь. Как правило, я рассказываю, что работал тапёром в публичном доме, и это производит более благоприятное впечатление, чем такая правда. Если захочешь узнать, почему государственный сектор так неэффективен, вспомни о двухстах тысячах юристов, работающих на современную бюрократию. А те индейцы были из племени шошонов. Я защищал их от Великого Земельного Вора, который претенциозно называет себя в Вашингтоне Государством. Мы провели совещание. Знаешь, что такое совещание по индейски? Иногда молчание длится часами. Хорошая форма йоги. Когда наконец кто то открывает рот, можешь не сомневаться, что он будет говорить от сердца. В избитом киношном штампе «белый человек думает одно, а говорит другое» большая доля правды. Чем больше ты говоришь, тем больше разыгрывается твоё воображение, приукрашивая факты. Я один из самых многословных людей среди живущих и один из самых страшных лжецов. — Хагбард снова затянулся и только потом вопросительно протянул трубку Джорджу; Джордж покачал головой. — Но история, которую я хотел тебе поведать, связана с археологом. Он разыскивал следы индейцев, живших в Северной Америке ещё до экологической катастрофы, которая произошла за десять тысяч лет до нашей эры. Он обнаружил насыпь, которую принял за курган, и попросил разрешения провести в ней раскопки. Индейцы посмотрели на него. Они посмотрели на меня. Они посмотрели друг на друга. Затем заговорил их старейшина и очень торжественным голосом дал ему такое разрешение. Археолог взял свою кирку, лопату и пошёл к кургану с видом Джона Генри, бросающего вызов паровому буру. Через две минуты он исчез. Провалился прямиком в выгребную яму. После чего индейцы рассмеялись. А теперь грокай, Джордж. Я знал их лучше любого белого человека. Они учились доверять мне, а я — им. Но когда они разыгрывали свою маленькую шутку, я сидел рядом и нимало не подозревал о возможном подвохе. Хотя уже тогда я начал открывать в себе телепатический дар и даже учился искусству концентрации мысли. |
