Все беды Пегги начались где-то года три назад, когда проходящий странствующий торговец за хлевом Доусона лишил ее девственности. Видимо, большие голубые глаза девушки, яркие губки и живость лица так разжигали аппетиты местных юнцов, что с тех самых пор семья практически держала ее в доме, как в тюрьме.

— А ты вправду купишь мне платье из красного шелка и юбку с фижмами — такую же большую, как у леди Элеонор Микер? И возьмешь меня посмотреть жонглеров и танцующих медведей? — В теплом предвечернем солнце Пег Доусон казалась необычайно хорошенькой — и нетерпеливой.

— Разумеется, — ухмыльнулся он. — Даже больше: я подарю тебе жемчужину, которую привез из Америки.

Близнецы Джордж и Герберт приблизились уже почти на расстояние слышимости голоса, когда копыта золотогривого гнедого зацокали по булыжникам предместья Плимута. Однако Джайлз на своей ломовой лошади остался далеко позади. Питер прямиком въехал в город, потеряв наконец своих преследователей и надеясь, что они замешкались, выясняя, где находится «Черный бык». Вскоре он спешился на постоялом дворе таверны, ссадил сильно взбудораженную Пег, подмигнув кучке бездельничающих там конюхов. Те в ответ ощерились, зная, что Питер большой бабник.

Торгуясь с трактирщиком насчет комнаты, он пришел к тревожному выводу, что Генри Уайэтт еще не появлялся, хотя ржавые стрелки церковных часов показывали четверть седьмого.

— И ты требуешь отдельную комнату! — вскричал трактирщик. — С ума ты, видно, спятил. В гавани стоит флот лорда Хоуарда и город просто трещит по швам.

Беспокойство Питера все росло, и он уже стал обливаться потом. Зорко следя за дверью и прислушиваясь, не раздастся ли цоканье копыт, он отвел трактирщика в сторону.

— Успокойся, друг Джарвис, мне комната нужна ненадолго — только чтобы переспать с этой деревенской милашкой. К тому же я тебе хорошо заплачу.

Обещание серебряных шиллингов заставило трактирщика посмотреть на вещи в другом свете, и вот, позвякивая ключами, он повел запыленную парочку в собственное жилище, из которого выпроводил свою толстуху, несмотря на визгливые возражения, разносящиеся на всю улицу.

О Господи, ну что там могло задержать Генри? Небось этот подлец кабатчик из Чадли завернул в первый попавшийся удобный переулочек, чтобы там вздремнуть до тех пор, пока не придет время сделать вид, что он якобы возвращается из Плимута.

Когда на постоялом дворе вдруг зазвучали громкие голоса, Пег пискнула, словно попавшаяся в ловушку мышь:

— О Боже, спаси меня. Это мои братья.

Питер слышал их довольно отчетливо: они чертыхались и, запыхавшись, спрашивали, появлялись ли здесь беглецы. Трактирщик отважно клялся, что никакая такая пара, которую они описали, не останавливалась под крышей его гостиницы, но один подвыпивший посетитель испортил все дело, описав Пег так подробно, что красная мозолистая рука Джайлза взяла хозяина за воротник.

Пег испуганно захныкала и, словно моллюск, прилипла к своему похитителю. Бежать ли ему через черный ход или рискнуть и попытаться выдержать осаду в надежде, что подоспеют люди с «Морского купца»? Решив, что осторожность доблести не помешает, он уже направился к черному ходу, как вдруг увидел в маленькое окошко, выходящее на улицу, Арнольда, боцмана фрегата, подходящего в сопровождении Уайэтта и четырех дюжих йонкеров.

— Спаси меня! Они меня убьют! — визжала Пег жалобно приникла к его руке.

— Тихо, ты, горластая телка, и отпусти мою руку, — резко огрызнулся он. Она еще крепче ухватилась за него, но Питер отшвырнул ее от себя. Девушка упала на кровать и завизжала от страха.

Щерясь от приятного предвкушения предстоящей драки, Питер отпер дверь и крикнул наружу:

— Заходите, дорогие мои друзья, и полюбуйтесь на наши шалости.