Насчет фондов Курносов сказал не зря. Точнее, напомнил. Именно в прошлом году он перечислил несколькими траншами более полумиллиона рублей в фонд сохранения популяций птиц какого-то заповедника-заказника. Деньги поступили не только от банка, большая часть поступила от других фирм, за которыми стоял Курносов. И учредителем фонда был человек из близких Желобова. И канал обналичивания был у него налажен.

— Через месяц я буду в Забайкалье, — поделился планами Желобов, когда их ужин подходил к концу. — До нашего департамента доходят сведения…

— Да-да-да, — с готовностью закивал Курносов. Это было продолжением их разговора шесть месяцев назад. И как раз по поводу золотодобывающих компаний в Забайкалье. — Я в курсе проблем. Мне как раз сейчас приходится заниматься проблемами моих филиалов в Чите, в Бурятии. Не все предприятия выдерживают современные темпы ведения бизнеса и производства. Думаю, что мы и там с вами увидимся. Посидим дружески, поболтаем за рюмочкой и медвежатинкой. Есть у меня там один любимый ресторанчик… Изумительная кухня!

Давыдов сидел в кресле своего кабинета в читинском доме и угрюмо барабанил пальцами по подлокотнику. Юля в сарафане, с большим пластырем на плече с ногами сидела на соседнем кресле и все порывалась вставить слово. Но Давыдов любил во всем порядок и строгую очередность. Тем более в вопросах важных, таких как покушение на собственную дочь.

Один из охранников — плечистый светловолосый Олег — взволнованно кивал своей круглой головой с мощным затылком и пытался очень убедительно доказать хозяину, что действовал он правильно. Не хотелось ему не только терять доходную работу в этом доме, но еще и получить отвратительную репутацию, если его отсюда вышибут. Чита — город маленький. Впрочем, Давыдов и не высказывал претензий охраннику.

— Значит, тебя насторожило долгое отсутствие Юли и Глеба? — спросил Давыдов.

— Ну, скорее несколько факторов, которые в голове как-то сложились, — кивал Олег. — Вроде они собирались отпраздновать по-семейному защиту Глеба, и Макарыч вон цветов нарезал, и Ли на кухне суетился. А они пропали. А потом еще мне показалось подозрительным, что сигнал с телефона Юли долго не двигается. Они же вроде как побродить собрались, на закат полюбоваться.

— Могли просто сидеть и любоваться, — поморщился Давыдов, в голове которого была мысль и о том, что дочь с женихом могли и полежать, а не только посидеть. Понимал, что это современные нравы и что ему ничего с ними не поделать, а все равно было думать об этом неприятно. Своя ведь дочь, не соседская.

— Могли, — снова закивал Олег, но понял, что слишком часто это делает и весь налился краской недовольства собой. — Только я же говорю, что в комплексе! И долго нет, и сигнал не двигается, и праздновать собирались, а их понесло.

Юля бросила на охранника огненный взгляд, но промолчала. Она понимала, что, с точки зрения Олега, все выглядело примерно так, как он и говорил.

— В Глебе тебе ничего странным не показалось в тот вечер? — снова спросил Давыдов.

— Да нет! Он вообще парень с ровным настроением. Пошутили мы с ним немного, он зашел. Ну, может, немного взволнованный был, так опять же… если учесть, что защитился парень, что к невесте пришел…

Юля снова ожгла Олега взглядом и, не выдержав, включилась в разговор:

— Пап, ну ты не о том спрашиваешь, чего ты все…

— Подожди, Юля! — осадил Давыдов дочь. — Тут дело может быть очень серьезными. Не забудь про московскую квартиру. Слишком все это как-то одновременно произошло.