Где на самом деле валялся я в этот час, об этом Тане лучше никогда не узнать. Н-да… Походило на то, что нашу хату просто некоторое время «пасли», а когда дождались благоприятного момента, «бомбанули». Хозяйка в командировке, а хозяин, будучи подшофе, скорее всего, до дому просто не дойдет — угодит, например, в трезвяк, а то и в больницу — мало ли в городе дураков, что глумятся над пьяными!.. Правда, «дураки» ко встрече со мной уже вполне могли готовиться — зачем рассчитывать на случайность… Так что вариант с Ленкой спас меня от очень серьезных неприятностей.

Вот только Таня, что вполне справедливо, с этим вряд ли могла согласиться.

Господа иностранцы не погнушались прийти в офис фирмы «Коршун». Сперва, разумеется, они изъявили желание посмотреть на нашу «фабрику» и, пока Игорь возил их за город, на старую базу дорожно-строительной организации с незапоминающимся названием, где мы пытались развернуть производство, я сидел как на иголках, будучи уверенным, что люди из страны Восходящего Солнца, едва взглянув на древние емкости и измазанных краской работяг, чей перегар не в силах заглушить даже аромат растворителей, сразу же попросятся на свежий воздух, где поспешат распрощаться с генеральным директором этого вертепа, чтобы больше никогда в жизни не иметь дел с предприятиями, подобными «Коршуну».

Как ни странно, мои мрачные предположения не оправдались. Потомки самураев оживленно болботали, а Игорева физиономия так и лучилась радостью. Не знаю, что именно настроило японцев на оптимистичный лад, но именно с того мартовского дня дела у нас стали улучшаться. По крайней мере, на бумаге. Японская фирма «Токида» быстро прибрала «Коршуна» к рукам, выкупив контрольный пакет акций и заключив с Игорем какой-то хитрый договор. Я в подобных делах смыслю не слишком здорово, но Игорь бормотал что-то о серьезных нарушениях финансовой дисциплины, которые, как водится, помогли встать предприятию на ноги. Не прошло и двух месяцев, как азиаты заявили о желании буквально с потрохами купить нашу фирму (включая потроха генерального директора и потроха последнего подсобного рабочего). Игорь долго упирался, японцы настаивали, но компромиссный вариант со временем нашелся — мы должны были переименоваться в «Токиду-С», стать предприятием со смешанным (на три четверти японским) капиталом, где по-прежнему бы заправлял Игорь, но все шаги согласовывал с приехавшим в Новосибирск представителем фирмы господином Сэйго Такэути, довольно молодым человеком, очень даже сносно говорившим по-русски.

Излишне добавлять, что все наши переговоры велись через переводчика, а нашим постоянным толмачом стала Лена Кирюшина… И с ней я волей-неволей стал все чаще общаться и беседовать на темы, которые когда-то, в студенческие годы, интересовали и волновали нас обоих.

Потерянно слоняясь по квартире, мы еще раз проверили, что именно прихватили с собой ночные посетители, не забыли ли мы чего назвать Виноградникову.

Один из ящиков, в котором мы хранили свои безделушки (в основном, конечно, Танькины), явно подвергался досмотру. Но ворюгам вряд ли показались привлекательными обломки фарфоровых статуэток, тряпочные игрушки, бронзовый якорек и тому подобная дребедень. Все это, так же как и куча прочего барахла, было на месте. Впрочем, до меня потом дошло, что куда-то запропастился Танькин несессер, используемый в качестве походной косметички, но исчез ли он именно сейчас, я не мог сообразить… Пришлось спросить, и Таня сказала, что несессер находится в другой сумке, а сумка — в камере хранения на вокзале.