– Ты меня завораживаешь. – Бекет провел пальцем прямую линию от ее шеи, между грудями к золотистому шелку внизу. – У тебя такие волосы – чистое золото. А твоя алебастровая кожа вся порозовела от страсти. А серые глаза блестят, словно крыло лебедя, спящего в тени.

Катье наклонилась и поцеловала шрам у него над сердцем. Дыхание его на миг замерло.

– Поэт и солдат! – вздохнула она и покрыла легкими поцелуями всю его мускулистую грудь.

Он зарычал, перекатился на спину и потянул ее на себя.

– Сильфида, ты способна заставить солдата позабыть о долге. – И замолчал, точно что-то вспомнив.

Она поцеловала его в шею и потерлась шелковистым треугольником о его плоть.

– Единственное, на что я способна, это навечно обвиться вокруг твоего тела.

Бекет подтянул ее повыше и завладел губами. Она выпустила в него стон ответной страсти. Он прервал поцелуй.

– Навечно, – повторил он, и в его голосе она расслышала дрожь обновленного желания.

Он развел в стороны ее ноги и легко проскользнул в нее.

– Бекет! – вскрикнула она и попыталась сесть. Обхватив ее бедра, он начал приподнимать и опускать их.

– Бекет! О-о-о Бекет!. О-о, да!

Она помогала ему коленями, и руки его освободились, чтобы поласкать ее полные упругие груди. Он пощипывал пальцами соски, и все ее тело вздрагивало от восторга.

Она тоже ласкала его грудь и живот, согласуя ритм этих поглаживаний с быстротой своих интимных движений.

– Ох, я и представить себе не могла... Ох... – Глаза ее закрылись, голова откинулась назад, и вся поза была безумно чувственной.

Глядя на нее сквозь жаркий туман в глазах, Бекет испытывал самое утонченное, самое совершенное из всех мыслимых наслаждений. Всякий раз он открывал для себя что-то новое в запахе ее женственности, переполняющей сладостной музыке ее стонов, неповторимом вкусе ее кожи.

Его бедра начали раскачиваться в такт ее движениям, и она довольно замурлыкала. Он медленно, вожделенно улыбнулся. Видения, вызванные собственной страстью и чувственным обликом Катье, теснились в голове.

Вот он сидит у камина и смотрит на нее, ощущая болезненно-приятное напряжение в паху. Этой ночью она ляжет в его постель, и он будет обладать ею, как вчера, как завтра, как всегда.

Но вдруг он взревел. Сидя на нем, она исполняла огненный танец и каждое движение сопровождала страстным пожатием, от которого у него мутился рассудок.

– Бог мой, женщина, что ты... О Господи Иисусе!..

Катье одарила его еще одной глубоко интимной лаской и в хмельном угаре дико затрясла головой. Внутри раздавался непрерывный звон. Желание струилось по жилам как ревущий горный поток. Она слилась с ним. Они – единое целое. Из этого слияния рождается самая безжалостная в мире страсть. Сладкий, неумолимый тиран. С каждым новым рывком Бекет вонзался в нее все глубже. От напряжения по лицу ее заструились слезы. О Боже, она вся горит!

Его охватило настоящее безумие. Хотелось соединиться с ней еще теснее, еще неразрывнее. Он мучительно стонал, напрягая все мышцы, все силы.

– Бекет, Бекет, о мой Бог! – пронзительно кричала она. – Ох, Бекет, не могу больше... Ох, какое... – Она заплакала навзрыд. – Нет, нет, нет, ох, нет! О Боже! Бе-ке-е-е-е...

Катье содрогалась долго и неистово, и ее вопль так звенел в воздухе, будто душа отлетала от тела.

– Катье... Боже правый... А-а-а-а!

Стоны перешли в рев. Тело Бекета оторвалось от земли, готовое устремиться в рай. Перед глазами сверкнула ярчайшая вспышка, и беззвучный гром раскатился по всем извилинам мозга.

Глава XX

На прохладной притихшей поляне Катье погрузилась в сны.