|
Вот так, через страх, через кровь, через жалость, думал он. Как это по-нашему, по-русски. А как бы ты хотел по-другому? Они всю жизнь учились у Зоны и выучились бросать щенков в реку. Зачем я поперся к этой «тени»? Ведь она могла меня запросто убить. Теперь я понимаю. Теперь я почувствовал, что такое Зона. В ней, не как в игре — повторов не бывает. А может быть, это и был повтор — фокус со временем? Может, она испугалась? Может, она влюбилась в меня? Нет, не может быть! Ерунда какая-то. От этой мысли у него мурашки побежали по телу. Он тут же захотел поделиться с кем-нибудь своим открытием и уже открыл рот, как вдруг подумал, что сталкеры наверняка об этом явлении знают, они же опытные люди. Дубасов откинул забрало, спросил: — Ну что, пришел в себя? — Да вроде, — ответил Костя. — А тебе повезло, — сказал Дубасов, отдавая Косте винтовку. — Обычно «тень» враз голову отрывает. — Значит, повезло, — согласился Костя и понял, что его очень смущало — за деревьями, далеко-далеко в темноте светился одинокий огонек. Но они не пошли на него, а свернули в лес. А, ну да, вспомнил Костя, в Зоне по прямой не ходят — только зигзагами и пятясь. Глава 2. Лес и ловушки — Забирай левее, — шепотом показывал Семен Тимофеевич. — Еще… еще… Я здесь вчера был… Тряпочки повязывал… На кустах действительно белели полоски материи. Все, конечно, знали, что там, где ты прошел сегодня, назавтра можно попасть в ловушку. Но Семену Тимофеевичу верили безоговорочно, потому что у него было чутье. А чутье в Зоне ценилось дороже золота. — А почему? — не удержался и спросил Костя. — Да потому что он здесь, почитай, тридцать лет лесничим служит, — ответил Куоркис. (Костя узнал его по голосу.) — И ни разу ни в одну историю не влип. Правда, в прошлом году случилось. А мы его спасли. — Но он не виноват, — поправил Чачич. — Я и не говорю, что он виноват. Просто так получилось. На его дом «грибница» напала. — А ну, а ну, расскажите! — попросил Костя, стараясь запомнить каждое слово, чтобы потом написать репортаж. — Это такая штука, — объяснил Чачич, — появляется ниоткуда, идет напролом через лес, и есть деревья со страшной силой, ну и мы… Вдруг движение впереди замедлилось, и они остановились. — Пойду узнаю, что там, — сказал заволновавшийся Чачич. — Ты не обижайся на нас, — сказал Куоркис, снимая шлем, чтобы их никто не слышал. — Мы ведь все прошли Чернобыль. Психики у нас нет никакой. Так что терпи. — Я и терплю, — покорно согласился Костя. — Кажется, кого-то нашли, — прибежал Чачич. — Пошли! Пришлось спускаться в овраг. Большой Куоркис едва не снес всю компанию, когда поскользнулся на склоне. Место накрыли плащ-палаткой и включили фонарик. Косте с трудом удалось втиснуть голову между чьих-то плеч. На земле в куче прошлогодней листвы и веток лежал труп в супер-форме сталкера и в полумаске. Костя даже сморщился, ожидая почуять запах тлена, но, к его удивлению, совсем ничем не пахло, кроме прелых листьев и мхов. Над трупом склонились Венгловский и Калита, обыскивая его. Лицо у трупа было черным и сморщенным, как у мумии, но не разложилось. — Кажись, я его знаю, — покрутил головой Сергей Чачич. — Точно, это он! — Кто? — чуть обернулся Калита. — Майор Кальтер. Мы его три года искали. Ушел в Зону и не вернулся. Хитрый, гад! — Фашист, что ли? — спросил Костя. — Почему, фашист? Просто немец. Военный разведчик. Маскировался под нашего. — Сволочь! — сказал кто-то и пнул покойника. — Этот район когда-то принадлежал Украине. |
