|
— Ну спи, спи, — и укрыл его рукодельным одеялом из разноцветных лоскутков. — Х-х-х… журналист… «Рен-тиви»… а я думал, черный сталкер… Бывает же… Он сходил на огород за овощами, поставил вариться картошку. И все поглядывал в окно, явно кого-то ожидая. * * * Его разбудили громкие голоса и шаги. — Ну, что скажешь? — говорил кто-то уверенно, как обычно говорят командиры крупных соединений, люди, обладающие харизмой. — Так-к-к… чего, — хмыкнул Семен Тимофеевич, — я ведь вас третью неделю жду. Все гляделки выглядел, — и кивнул в сторону окна. — Не могли мы раньше, понимаешь? Дела были, отец, дела… — Все, — развел руками Семен Тимофеевич, — ситуация изменилась. — Что значит «все»? — спросил все тот же человек, усаживаясь на лавку, которая тяжело заскрипела под ним. — Я туда давеча хаживал, Калита, — вздохнул Семен Тимофеевич. — Закрылась Дыра. Закрылась. Он так и сказал: Дыра! Костя сразу понял, что о таком говорят только с придыханием и с заглавной буквы, и никак по-другому. Он лежал за печкой, в закутке, за ситцевой занавеской. На ее поверхности отражались тени нескольких высоких и плечистых людей, которые, рассаживаясь вокруг стола, бряцали оружием, топали сапогами и громогласно разговаривали. Травили анекдоты — в основном, о хитром черном сталкере, который выходил сухим из воды в любой ситуации. В ходу были выражения «ложка черного сталкера», «знак черного сталкера», «фляжка черного сталкера». — Ну что, давай тогда карту?! — предложил Калита. — Сейчас, — отозвался Семен Тимофеевич. — А кто у тебя здесь? — спросил кто-то и отдернул занавеску. — «Турист»? Костя невольно приподнялся. Вошедшие уставились на него так, словно он был инопланетянином. В избе повисла тишина. — Журналист, — ответил Семен Тимофеевич так, словно нашел не человека, а щенка. — На болоте лежал. — Я же говорю, «турист», — бросил кто-то. — Так это из-за тебя сегодня сыр-бор? — спросил Калита, с любопытством глядя на Костю. — Все КПП на уши поставлены. БЛА запустили. Нам на хвост упали. Едва ушли. Рядом с ним на столе возвышался зеленый шлем с зеленоватым забралом. А сам он был в мягкой броне типа «булат». Такую броню Костя видел всего один раз, на закрытой выставке в Туле. Было это полгода назад, тогда эта броня считалась экспериментальной. Теперь она будто бы пошла в войска. Остальные были одеты кто во что: двое — в кевлар, усиленный стальными пластинами, один — в зеленый траварон, другой — в аромидную форму, еще один — в простую армейскую камуфляжку. И вооружение серьезное: от «калашей» всех типов, с подствольниками и без них, до одного девятимиллиметрового «винтореза», ручного пулемета ПКМ, кассетного гранатомета РГ-6 и шести «мух», небрежно сваленных в угол. А рядом с самым здоровым — остальные бойцы звали его Куоркисом — стоял, прислоненный к стенке, гранатомет побольше — РПГ-27. У печи горой были сложены рюкзаки — с ковриками, спальниками и накомарниками. — Наверное, — согласился Костя и осторожно сел на топчане, прислушиваясь к себе. Тело совершенно не болело. Ну разве что ступня правой ноги, которую он подвывихнул. А вот в голове еще звенело. Но это от слабости. Костя невольно посмотрел, что накрыто на столе, и облизнулся. — Кто за тобой бегал? — шесть пар глаз вопросительно уставились на него. Костя хотел сказать, что фашисты из прошлого, а потом решил, что это прозвучит дико. Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. |
