|
Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. А уж их брат телевизионщик обязательно раструбил бы на весь мир. Поэтому говорить о фашистах из прошлого нельзя было ни при каких обстоятельствах. — Бандюги какие-нибудь из прошлого? — Сказал Калита. — Ну говори! Говори! — подтолкнул кто-то в бок. — Что-то вроде этого, — смущенно пробормотал Костя. — Нет, так парень, не пойдет, — заверил его Калита. — Иди сюда и расскажи подробно. Пришлось Косте сесть за стол и рассказать обо всем, что с ним произошло. Между делом он съел пару картошин и пучок сладкого лука. Такого лука он прежде не ел. А еще смолол здоровенную краюху сытного домашнего хлеба, но самое главное — выпил чарку водки, и его немного развезло. Концовку он скомкал. Не стал говорить, как через два забора перепрыгнул. А о том, что через минные поля прошел, он и сам не знал. Но его с недоверием спросили: — А через минные поля ты что, перелетел? — Через какие поля? — удивился Костя. — По обе стороны заборов на расстоянии метров пятидесяти все заминировано, — объяснили ему со сдержанной доброжелательностью. — Я не знаю… — упавшим голосом ответил Костя, — я просто бежал, и все. Он с детства испытывал дискомфорт, когда взрослые ему не верили. А когда объяснялся с любимой девушкой Ирой, вообще, можно сказать, пережил шок, потому что она не восприняла его слова всерьез. Несерьезным был Костя Сабуров человеком. Это все признавали. Он и теперь больше всего боялся, что ему не поверят. — Ну, считай, что тебе повезло, — резюмировал Калита. — Почему? — спросил Костя. — Последний раз немцы сюда забредали, знаешь когда? — Когда? — В сорок втором! Все засмеялись, глядя на его растерянное лицо. — А если серьезно, если появились, то, значит, заинтересовались Дырой. Слышь, Леонид? — Да слышу, слышу, — отозвался Куоркис. Костя выпучил глаза. В башке у него заклинило. Он никак не мог до конца поверить в то, о чем они говорили. Не учили его этому никогда и нигде, к тому же он свято верил во все теории Эйнштейна, в «большой взрыв», энтропию и Дарвина. — Здесь много, кто ходит, — объяснил кто-то из бойцов, кажется, тот, кого Калита пару раз назвал Дубасовым. — Например, черный сталкер! — хохотнул кто-то из молодых. — А селедка есть? — Какая, к черту, в Зоне селедка?! Обойдешься без селедки. — Селедка в Зоне дефицит, — сказал Семен Тимофеевич. — А кто такой черный сталкер? — Кто такой черный сталкер? — переспросил Калита. — Хм… Никто его не видел, понимаешь. Говорят, он ходит по Зоне без оружия. Ничего и никого не боится. — А еще хитер, как бес! — подсказал молодой сталкер. — Как теща! — хохотнул кто-то. — А еще он вечен, — сказал Калита. — Вроде бы из новой формации людей. — Вот он один хабар и таскает, — сказал Дубасов. — Ему одному и везет. — А почему «черный»? — спросил Костя. — Да потому что Дыра дает такой загар. — Так он что, в Дыру ходит? — А куда еще?! — удивился Дубасов. — Знаешь, какой там товар?! — А еще потому, что работает исключительно на черный рынок. — Говорят, у него дворец на Гавайях, но он любит наш климат. — Патриот, что ли? — Да что-то вроде этого. — Какой, к черту, патриот?! Просто привык парень к холодному климату, его на юга и не тянет. — Нет, он патриот! — Да иди ты в пень! — А я говорю, что патриот! — Немцы могли тебя запросто убить, могли и с собой забрать в какой-нибудь концлагерь, — не обращая внимания на перепалку вокруг, сказал Калита. |
