|
При слове "чистка" Лапидус-младший встрепенулся, взял Корейко об руку и увел его к громадному окну, на котором разноцветными стеклышками были выложены два готических рыцаря. - Самого интересного про Берлагу вы еще не знаете, зашептал он. - Берлага здоров, как бык. - Как? Значит, он не в сумасшедшем доме? - Нет, в сумасшедшем. Лапидус тонко улыбнулся. - В этом весь трюк: Он просто испугался чистки и решил пересидеть тревожное время. Притворился сумасшедшим. Сейчас он, наверно, рычит и хохочет. Вот ловкач! Даже завидно! - У него, что же, родители не в порядке? Торговцы? Чуждый элемент? - Да и родители не в порядке и сам он, между нами говоря, имел аптеку. Кто же мог знать, что будет революция? Люди устраивались, как могли, кто имел аптеку, а кто даже фабрику. Я лично не вижу в этом ничего плохого. Кто мог знать? - Надо было знать, - холодно сказал Корейко. - Вот я и говорю, - быстро подхватил Лапидус, - таким не место в советском учреждении. И, посмотрев на Корейко расширенными глазами, он удалился к своему столу. Зал уже наполнился служащими, из ящиков были вынуты эластичные металлические линейки, отсвечивающие селедочным серебром, счеты с пальмовыми косточками, толстые книги, разграфленные розовыми и голубыми линиями, и множество прочей мелкой и крупной канцелярской утвари. Тезоименицкий сорвал с календаря вчерашний листок, - начался новый день, и кто-то из служащих уже впился молодыми зубами в длинный бутерброд с бараньим паштетом. Уселся за свой стол и Корейко. Утвердив загорелые локти на письменном столе, он принялся вносить записи в контокоррентную книгу. Александр Иванович Корейко, один из ничтожнейших служащих "Геркулеса", был человек в последнем приступе молодости - ему было тридцать восемь лет. На красном сургучном лице сидели желтые пшеничные брови и белые глаза. Английские усики цветом тоже походили на созревший злак. Лицо его казалось бы совсем молодым, если бы не грубые ефрейторские складки, пересекавшие щеки и шею. На службе Александр Иванович вел себя как сверхсрочный солдат: не рассуждал, был исполнителен, трудолюбив, искателен и туповат. - Робкий он какой-то, - говорил о нем начальник финсчета, - какой-то уж слишком приниженный, преданный какой-то чересчур. Только объявят подписку на заем, как он уже лезет со своим месячным окладом. Первым подписываетсяА весь оклад-то - сорок шесть рублей. Хотел бы я знать, как он существует на эти деньги... Была у Александра Ивановича удивительная особенность. Он мгновенно умножал и делил в уме большие трехзначные и четырехзначные числа. Но это не освободило Корейко от репутации туповатого парня. - Слушайте, Александр Иванович, - спрашивал сосед, сколько будет восемьсот тридцать шесть на четыреста двадцать три? - Триста пятьдесят три тысячи шестьсот двадцать восемь, - отвечал Корейко, помедлив самую малость. И сосед не проверял результата умножения, ибо знал, что туповатый Корейко никогда не ошибается. - Другой бы на его месте карьеру сделал, - говорили и Сахарков, и Дрейфус, и Тезоименицкий, и Музыкант, и Чеважевская, и Борисохлебский, и Лапидус-младший, и старый дурак Кукушкинд, и даже бежавший в сумасшедший дом бухгалтер Берлага, - а этотшляпа! Всю жизнь будет сидеть на своих сорока шести рублях. |
