– Товарищ по щиту, ты пойдешь?

– Пророчица, дело это наше! Но тут Кадии пришла в голову еще одна мысль.

– Да, наше! – она посмотрела на Первую. – Большой отряд легко обнаружить. Если Джеган будет выбирать путь и нас будет только двое, есть больше надежды узнать самим и остаться незамеченными.

– И нас с внуком двое, королевская дочь, – Салин подняла голову и посмотрела через карту на Кадию. – Поистине это тоже мое дело, и я связана клятвой. Мы отправимся вчетвером.

Кадия хотела тут же возразить, но почему‑то не смогла выговорить ни слова. В этой ведунье чувствовалась та же властность, что и в Первой. И она не привыкла к тому, чтобы с ней спорили.

Муссон почти истощил свое бешенство. Когда они вновь сели в лодку (более просторную и крепкую, чем та, на которой приплыли Салин и ее внук), с неба уже не рушилась вода, заставляя все время быть настороже и без конца работать черпаком. Селение снабдило их самой лучшей своей провизией. К тому же погода теперь позволяла находить пищу на земле, а вернее, в воде, так как Смайл, внук Салин, оказался искусным рыболовом. Кадия, которая уже давно научилась стойко переносить все тяготы пути, безропотно съедала свою порцию сырой рыбы.

Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, отыскав подходящий островочек, Салин доставала свою чашу. Однако ей уже не удавалось получить ясных картин, как прежде в селении на сваях. Да, на поверхности возникали тени, но они не слагались в четкий образ. Дважды они с Кадией пытались установить связь с Харамис, но не видели ничего, кроме клубящегося тумана.

Наконец Джеган направил лодку не к островку, а к берегу» где виднелись остатки развалин – несколько нагроможденных друг на друга камней. Ему удалось поразить копьем перлига, который проснулся от сезонной спячки, а у  камней Смайл нашел почти сухой мох, так что его маслянистые стебли и крохотные веточки дали достаточно жару, чтобы хотя бы опалить тушу добычи.

– Отсюда, – объявил охотник, – мы пойдем пешком. Здесь проходят остатки древней дороги, хотя путь нам все равно надо будет нащупывать.

При утреннем свете, уже не таком сумрачно‑сером, они со Смайлом втащили лодку повыше на берег, закрепили и завалили хворостом. Кадия разложила припасы по трем мешкам, так как, решила она, Салин потребуются все ее силы, чтобы, опираясь на посох, брести по неровной земле.

Внимательно высматривая – нет ли где желтых пятен, они шли медленно. Местами ливни смыли наносную почву, и Кадия увидела каменные плиты, которыми, очевидно, была вымощена древняя дорога. Она радовалась, что тут можно было ускорить шаги, не боясь провалиться в глубокую грязь.

Они вышли на широкое открытое пространство, где камни древней дороги обнажились на большом протяжении.

– Берегись! – подал мысленный сигнал Джеган, и Кадия тотчас взяла копье на изготовку, а Смайл сжал в руке духовую трубку.

Тут Кадию поразила волна такой страшной мысленной боли, что девушка еле устояла на ногах. Она услышала, как Салин застонала. Женщина‑уйзгу упала на колени, сжав виски ладонями.

Из кустов в дальнем конце поляны, подрагивая, выползала рыхлая желтая масса. Отростками, словно руками, она цеплялась за неровности почвы и медленно подтягивалась вперед.

Ветер дул к ним от нее, и Кадия сглотнула тошнотворный комок в горле от гнилостного смрада. Ей было все труднее противостоять безумному нескончаемому приступу боли у нее в голове.

– Нет! Не приближайтесь к этому! – крикнула Салин и схватила за руку Кадию, шагнувшую было вперед.

Смайл поднес трубку ко рту, тщательно прицелился, и дротик впился в маленькую голову, высовывающуюся из раздувшейся массы. «Желтая смерть» содрогнулась, судорожно заерзала по камням и подалась назад.