Смайл поднес трубку ко рту, тщательно прицелился, и дротик впился в маленькую голову, высовывающуюся из раздувшейся массы. «Желтая смерть» содрогнулась, судорожно заерзала по камням и подалась назад.

И Кадия в ужасе увидела, что из желтой бесформенной массы торчит пораженная дротиком голова оддлинга.

– «Желтая смерть», – юное лицо Смайл а было испуганным. Салин схватила его за руку и потянула к себе.

– Не подходи к нему. Надо выбрать другую дорогу. Это желтое слишком опасно.

Как ни пугал ее мертвец, Кадия заставила себя не трусить. Ей необходимо было узнать как можно больше про этот ужас. Переложив копье в левую руку, она вынула меч из ножен и подняла его так, чтобы глаза были обращены к обезображенному телу.

Девушка отважно сделала шаг вперед, потом еще один. Сумрачный свет дня прорезала огненная струя. Все три глаза полностью открылись, и словно сплетение трех сверкающих лучей ударило в труп оддлинга, обволакиваемого желтой массой.

Вспышка пронзительно‑синего света почти ослепила Кадию. Затем пронеслась волна Зловония, а на обнаженной каменной плите остался только дымящийся желтый след. Враг отступил на два десятка шагов.

Чьи‑то пальцы ухватились за пояс Кадии. Цепляясь за нее, Салин поднялась с земли.

– Высвободи Силу, королевская дочь, очисть наш край!

Кадия пошатнулась – так тяжело опиралась на нее немощная уйзгу. Она все еще держала меч перед собой, но теперь рукоять нагибалась к земле. Словно непомерный груз тянул вниз ее руку, Кадия испытывала слабость, будто эта бешеная вспышка пламени истощила ее силы.

Джеган осторожно направился к останкам оддлинга, но остановился на порядочном расстоянии от них. Кадия увидела то же, что и он: стена кустов на глазах засыхала, принимая отвратительный желтовато‑белесый цвет. Видимо, ползущий заражал все, к чему ни прикасался.

Зараза распространялась с ужасающей быстротой. Кадия подумала, что желтизна, может быть, старается замкнуть кольцо вокруг них, четверых.

С большим трудом она снова подняла меч и, нацелив на засыхающие кусты, на пораженные гнилью лианы, всей силой воли призвала его к жизни.

И вновь вспышка. На этот раз у нее возникло ощущение, что огонь высасывает ее последние силы, питаясь ими.

На этот раз дело не ограничилось одним большим взрывом – на ветках и петлях лиан мелкие вспышки следовали одна за другой, открывая перед ними проход.

Кадия старалась удержаться на ногах, старалась держать меч неподвижно, но больше не сумела извлечь из него ничего. Свет померк и угас. Три глаза опять закрылись, и Кадия рухнула на колени, совсем измученная. Джеган мгновенно подбежал к ней.

– Пророчица!

– Я… я больше не могу… – кое‑как выговорила она задыхаясь, точно после долгого бега, руки беспомощно опустились, и обломанный конец меча звонко ударился о камень.

Чья‑то рука обвила ее плечи.

– Смайл! Питье предвидящих!

Нетерпеливый приказ прозвучал и в мозгу девушки. Поддерживала ее теперь Салин, как перед этим она поддерживала ведунью. Юноша‑уйзгу сбросил с плеч мешок, достал закупоренный бурдюк и вытащил пробку. В еще не рассеявшийся смрад влился новый запах – чистый аромат целебных трав. Кадия сделала глоток.

Каждое движение ей все еще давалось с трудом, но теперь по ее телу разлилось приятное тепло, и дышать стало легче. Джеган встревоженно наклонялся над ней, потом кивнул не то ей, не то Салин.

Поправив мешок на спине, он направился к проходу, проложенному мечом, всмотрелся в его глубину.

– Оно все еще погибает вдали, – сообщил он. – Однако нам вряд ли следует идти и дальше этой дорогой, пусть она и кажется очищенной.

Кадия подумала, что ей никакая дорога не будет по силам, и очень испугалась. Ей ли не знать, как дорого обходится употребление меча! Пусть у нее в руке средство очистить край, только ее тело этого напряжения не выдержит.