– Его башня была здесь в горах, – сообщила Кадия.

– Искатель, который посягнул… и наложил запрет, чтобы скрыть свои посягательства, пока он снова сюда не вернется, – предположила Лалан.

– Быть может. Но один из заключенных тут вырвался и добрался до Варма. И теперь нам препятствует запрет, наложенный уже им. Вот так, – Ламарил снова обернулся к стене. – Мы можем сделать то же. И когда он доберется сюда, это его задержит, – он посмотрел на ведунью‑уйзгу. – Что ты знаешь о запечатывающей Силе?

Она сидела на камне, поджав под себя ноги. По ее знаку Смайл принес их мешок и развязал его.

– То, чем владею я, Благороднейший, невелико. Я вижу вдаль, я предвижу немножко. Знаю кое‑что об искусстве исцеления. Знаю заговоры для охотников, странников, тех, кого мучают плохие сны…

– Сны! Это касается хасситти! – перебил Куав, подковыляв к уйзгу. – Сны мое дело. Но какой прок от них тут?

Салин тем временем вытащила из мешка три сверточка и металлическую тарелочку величиной с ладонь Кадии.

– Пока, возможно, никакого, малыш, – ответил Ламарил. – Но свой прок есть у любого вида Силы…

Салин накрошила на тарелочку сухие листья и добавила по щепотке порошка из двух других сверточков.

Уже совсем стемнело. Тарелочка стала испускать самостоятельное сияние. Жезлы синдонов пылали как свечи, Хранители окружили ведунью, но так, чтобы не заслонить от нее гору.

– Вот самая большая Сила, какой я владею, Благороднейший! – Ведунья достала щепочку и дотронулась ею до тарелочки. В смесь ударила искра, и закурился дым – светящийся, хорошо видный. Салин взмахнула рукой, и вертикальная струйка дыма стала горизонтальной, коснулась стены…

Ламарил опустился на одно колено, переводя взгляд с Салин на стену и обратно. Даже при этом скудном освещении Кадия увидела, как расширились его ноздри. Она тоже уловила запах, острый, дразнящий, словно исходящий от пряного блюда.

– Заркон? Да, – ответил он сам себе. – 1  А твоя песнь, ведунья?

Все еще направляя дым протянутой рукой, Салин откинула голову, как бы взывая к чему‑то невидимому в воздухе над ними.

Из ее уст полились странные дрожащие звуки, не похожие на песни, которые знала Кадия. Смайл встал позади нее на колени и начал ритмично ударять ладонью по камню. Кадия услышала, как точно хлопки отбивают ритм гортанного песнопения.

Ламарил встал и шагнул к обрыву. Он протянул жезл к струйке дыма. Ее конец обвился вокруг жезла, и, когда он поднял жезл, дым поднялся следом.

Широким движением руки он направил укрощенный дым к потаенной двери и начал водить ярко вспыхнувшим жезлом по ее поверхности. Вновь на камне появились линии, на этот раз очень тонкие и серые. Линии дыма сплетались в плотную паутину. Но дверь не поддавалась…

ГЛАВА 23

Джеган обошел всю площадку, на которой они находились, и обнаружил малозаметное углубление в стене. От него Кадия, а следом за ней и остальные принялись карабкаться по расселине. Девушке, оддлингам и хасситти это удавалось легко, но для синдонов она оказалась тесноватой.

Расселина вскоре кончилась, и они очутились в небольшом удобном углублении. Почти все пространство занимала огромная куча сучьев и сухой травы, выложенная изнутри остатками пуха. Гнездо ламмергейера!

Опытный Джеган, тщательно осмотрев его, заверил остальных, что оно пустует уже давно. Огромные птицы выводят птенцов всегда в одном и том же гнезде, значит, по той или иной причине это было покинуто навсегда.

Хотя в гнезде довольно скверно пахло, все кое‑как расположились в его довольно тесном пространстве.