Зверев посмотрел на часы.

– Понял, буду!

Павел Васильевич бросил трубку и с грустью посмотрел на недоваренные макароны. Задумавшись лишь на пару секунд, Зверев решительно выключил газ и, подхватив шляпу и плащ, выскочил из дома.

* * *

Спустя час на набережной…

Миновав мост, Зверев спустился к реке, прошел вдоль берега чуть более километра и углубился в заросли. Пройдя еще с полкилометра, миновал насосную станцию и наконец-то добрался до нужного места.

Здесь, в паре сотен метров от реки, в окружении еще голых осин и уже зеленеющих зарослей лещины, возвышалась облезлая водокачка из красного кирпича. Тут же неподалеку была установлена неказистая деревянная скамейка с поломанной спинкой, на которой уже сидел Петя Желудков, нервно смоля папироску. На этот раз бывший осведомитель Зверева выглядел не столь презентабельно, он был бледен, руки Пети подрагивали.

– Ну, рассказывай, зачем звал. – спросил Зверев. – Неужели узнал что-то про Бубона?

Петя опасливо огляделся:

– Нет, но тут на днях я снова с Хрящом встретился!

Зверев хмыкнул.

– Ты же говорил, что он из города свалить хотел.

– Хотел, да не свалил, чтоб ему пусто было!

– А чего не уехал… передумал?

Петя тихо выругался.

– Не дали ему уехать!

– Кто?

– Те, с кем ни ему, ни мне лучше бы не встречаться, – люди Анжуйца!

Зверев подсел ближе и тоже посмотрел по сторонам.

– Не понимаю. Анжуец же в Москве…

– Он да, а вот его касатики зачем-то вдруг объявились.

– Так. – Зверев задумался. – Если Анжуец собрался прокрутить дело с фальшивками, значит, сюда прибыли его курьеры…

Петя фыркнул и снова огляделся по сторонам.

– Эти не курьеры, уж это точно!

– А кто же?

Желудь вдруг затрясся и сглотнул.

– Эти ребята явно по-мокрому работают. Один из них тот самый Птаха…

– Про которого ты мне накануне рассказывал?

– Он самый!

Зверев нахмурил брови и стряхнул пепел под ноги.

– Так, давай по порядку. Где ты встретился с Хрящом? Ты же говорил, что не знаешь, где его искать.

Желудь снова скуксился.

– Хрящ сам меня нашел, Я с работы возвращался, а этот упырь подкатил в тихом переулке и вцепился как клещ. «Стой, – говорит, – дело есть!» Такого форсу напустил, а сам трясется как лист осиновый. В сторонку отвел, потом говорит: «Мне информация нужна. Ты у нас в курсе многих дел, так что поможешь мне человечка одного найти!» Я поначалу послал его по матушке, говорю, мол, завязал я и теперь не при делах, а он ни в какую. «С огнем играешь, Желудь! Ой, смотри у меня, доиграешься, – говорит. – Делай дело, не то хуже будет!» Я ему – вали, чихал я на твои угрозы, а он, сучонок, оскалился и пальцем мне грозит. Ты, говорит, Желудь, не думай, что соскочить смог. Думаешь, остепенился, бабу себе нашел… на работу устроился, и все на этом? Нет, корешок, не выйдет. Не найдешь мне человечка, так я тебе устрою… Да-да… Я ему: «И что же ты мне сделаешь?» «Шепну, – говорит, – кое-кому о твоих делишках, за которые тебя на шнурки порежут».

Петя вытер пот и раскурил новую папироску. Потом истерично рассмеялся и сделал несколько глубоких затяжек.

– Я в толк не возьму, а когда этот упырь мне снова пальцем погрозил, начал я догадываться, к чему он клонит.