Петя едва не прослезился. Зверев покачал головой.

– Да уж… дела. Ну, угомонись ты…

– Угомонюсь, Пал Василич! Сам чувствую, что скоро угомонюсь, и, видимо, на века.

– Перестань! Лучше скажи, как тебя Хрящ вычислил…

– Юлька Косая, профу́ра, меня сдала!

– Юлька… Твоя бывшая любушка? Та, с которой у вас любовь была?

Вспомнив хорошо ему знакомую разбитную деваху Юльку Кочину – базарную торговку и бывшую сожительницу Желудя, Зверев фыркнул:

– А ты ей что же…

– Да! Рассказал о наших с тобой делах. По пьянке в койке, сам понимаешь, чего только бабе не расскажешь…

– Ну и дурак ты, Петька!

– Знаю, что дурак, а вот что делать мне, не знаю! – Петя грязно выругался, сплюнул и вытер нос рукавом. – Ненавижу эту маруху! Она ведь теперь, как выяснилось, с Хрящом спуталась, мразь! Все ему про меня и рассказала.

Зверев прокашлялся.

– Ладно, я все понял! Дело и правда дрянь, но ты не кисни! Давай лучше покумекаем, как нам все это исправить. А поэтому рассказывай, что от тебя Хрящу понадобилось.

Петя тут же воспрял духом.

– Все расскажу, Пал Василич. А дело было так…

* * *

В комнате пахло кошачьей мочой, брагой и квашеной капустой. Стены были заляпаны жиром, побелка на потолке посерела, от стояка до ручки окна висела бельевая веревка, увешанная мокрыми тряпками и потемневшими от сырости деревянными прищепками. Стол был завален остатками вчерашней пирушки: корками хлеба, луковой шелухой и банками из-под тушенки; под столом валялись две пустые бутылки.

Домушник Антон Кириллович Ананьев по кличке Хрящ в майке и трусах сидел за столом, курил «Казбек» и с важным видом потягивал из бутылки вчерашнее «Жигулевское» пиво. Юлька Кочина лежала на кровати в одной сорочке, в ногах женщины лежала рыжая кошка, такая же взъерошенная, как и ее хозяйка.

– Значит, все-таки уезжаешь? Далась она тебе, эта Москва. – Юлька зевнула и почесала толстый живот.

Антоша хмыкнул.

– А чего здесь ловить?

Юлька надула губы.

– А как же я?

– Ты? – Антоша рассмеялся. – Ну по тебе, конечно, буду скучать… в первое время.

– Ну тебя! Все вы, мужики, такие.

– Какие?

– Непостоянные. Когда вам приспичит, воркуете как голубки, золотые горы сулите, а как утешите блуд, так сразу у вас планы и дела. Сволочи вы все! Проваливай в свою Москву, пусть тебя там московские марухи ласкают и лелеют. Можешь прямо сейчас сваливать…

– Куда же я прямо сейчас пойду?

– А куда хочешь!

Антоша поморщился. Идти ему и в самом деле было некуда.

– Ладно тебе! Уж и пошутить нельзя. А ты не кисни, вот устроюсь в столице, пристанище себе найду, глядишь, и заберу тебя к себе.

– Правда?

– А почему бы и нет?

– Признаться, слабо в это верится.

– Отчего же так. – Хрящ допил пиво, смачно рыгнул и, подойдя к кровати, плюхнулся рядом с Юлькой. Когда он стал гладить толстую Юлькину ляжку, та отпихнула руку мужчины.

– Да хватит уже! Ишь, какой ты у нас ненасытный. Ты лучше расскажи, где ты в Москве остановиться хочешь.