Всего несколько часов назад они отпускали шутки, разговаривая о будущем. Сейчас Джек сомневался, что у Билли оно есть, хоть и готов был на что угодно, лишь бы спасти его.

Но тот, по-видимому, уже все понял и пробормотал еле слышно:

— Болит, Джек. Болит везде. Не давай мне потерять сознание, не позволяй умереть здесь. Я хочу еще увидеть облака.

— Ты не умрешь. Я тебе не позволю. Я вынесу тебя наружу, и ты вдохнешь свежий корнуэлльский воздух с моря. Договорились?

— Договорились, Джек. Я тебе верю. Ты ведь знаешь, друг, что я тебя люблю?

— Не разнюнивайся.

— Все же это надо было сказать. — Каждое слово давалось бедняге с трудом. — Мы братья, хоть и не по крови. И не по виду, — Билли издал слабый, с присвистом, смешок.

В этом звуке чувствовалась такая слабость, что Джек запаниковал.

— Не надо разговаривать, Билли, слушай меня и держись. Там тебя ждут мама и сестра. И отец. Он ранен, но поправится. Вы оба понравитесь. Отправитесь вместе на рыбалку. И я с вами.

— До поверхности далеко, — простонал Билли.

— Я тебя туда вынесу. — Джек скрипнул зубами, закидывая неподвижное тело Билли на плечи. — Держись за меня, держись как следует.

— Я не знаю…

— Ты справишься! Когда все это закончится и ты придешь в форму, мы поцелуем на прощание корнуэлльскую землю и отчалим. Поплывем в Австралию, Билли! Там жарко и сухо. Золото у самой поверхности. Да, золото и, говорят, даже бриллианты. Еще опалы, жемчуга… — Он почувствовал, как тело друга обмякло. — Билли!

— Да… — чуть слышно отозвался тот.

— Мы почти добрались, — солгал Джек. — Я уже вижу небо, Билли, солнечный свет, в лицо дует ветерок. А у австралийских женщин даже все зубы на месте!

Билли сделал попытку рассмеяться, но получился стон.

— Джек, наверное, тебе придется делать это за нас двоих. Золото добывать… Давай, Джек, отправляйся на поиски богатства для нас обоих.

Билли умолк, а Джек с мрачной решимостью, со ртом, искаженным от натуги, охваченный тревогой, усиливающейся с каждым трудным шагом, продвигался дальше. Лишь за пару футов до конца его подхватили протянутые сверху руки и рывком подняли на поверхность.

Схватив ладонь Билли, он инстинктивно прижал ее к своей щеке и накрыл собственной большой пятерней.

— Мы скоро увидимся, друг. Видишь, мы выбрались. Ты сейчас на поверхности. О тебе позаботятся, тебя вылечат. Ты поправишься. Договорились, Билли?

— Спасибо, Джек, — шепнул тот, приподняв трепещущие веки.

На его потрескавшихся, кровоточащих губах появилась мягкая улыбка. Джек не стал вытирать слезы.

Последний свой вдох Билли сделал несколько мгновений спустя, еще до того, как до него, пробираясь сквозь толпу, успела добраться мать. Джек сказал себе, что друг просто отдыхает, запомнил лицо Билли, теперь успокоившееся, нежно поцеловал друга в лоб и пошел прочь. Начиная свой очередной спуск, он услышал крики, но сказал себе, что это могут быть вопли любой матери — слишком много сегодня пострадало сыновей Корнуэлла.

Джек не решился остановиться. Не допустил, чтобы в его сознание проникла мысль, что это кричит мать Билли, оплакивая свое любимое дитя. Нет, Джек не желал поверить, что Билли умер. Он приказал себе не останавливаться, искать мужчин, попавших в лапы машины, и не успокаиваться, пока не найдет их всех.

Несмотря на его мужественные усилия, многие из тех, кого он вынес, умирали вскоре после того, как попадали в объятия семьи. Как будто они держались ровно столько, сколько надо, чтобы ощутить прикосновение свежего ветерка и увидеть лица любимых, — а потом уходили.