Я пересчитал пальцы на руках и ногах, проверил наличие кошелька и убедился, что меня не убили, не изувечили и не ограбили.

– В полном, сынок. Если не считать того, что впадаю потихоньку в старческое слабоумие.

Мальчуган хмыкнул и засыпал меня вопросами. Я постарался достойно ответить, после чего сам задал два или три. Выяснилось, что он идет помогать кому-то по хозяйству, но отнюдь не против, чтобы я угостил его завтраком. Кстати, вот характерный пример того, насколько сегодня спокойно в окрестностях Танфера, что бы там ни утверждали городские кумушки. Да ни один городской мальчишка не решится провести с незнакомцем хотя бы пять минут. Настоящие чудовища обитают не в сельской местности, а в городе, в винных погребах и гостиных.

Ничего сколько-нибудь полезного мне узнать не удалось.

Я всегда полагал, что порядочного человека вводить в искушение не стоит, а потому поехал от перекрестка в направлении, противоположном тому, которое меня интересовало. В лесу остановился, привязал лошадей к дереву, после чего возвратился на перекресток, убедился, что повозки оттуда не видно, и принялся обследовать кусты.

Найти место, куда нападавшие побросали трупы, не составило труда. Сломанные ветки, следы крови на земле… Самих трупов, разумеется, не было и в помине. Что касается пятен, успевших покрыться плесенью, они говорили только об одном – что крови здесь пролилось изрядно.

В глубь леса уводило несколько следов, которые бросались в глаза с первого взгляда. Мне вполне хватило навыков, полученных в армии, чтобы разобраться, какой куда ведет. Первый след разделился приблизительно через треть мили – на восток побежала неплохо утоптанная тропинка. Судя по всему, Плоскомордого преследовали четверо либо пятеро гоблинов, которые затем почему-то отказались от погони. Второй след тоже уводил к востоку, но сразу от кустов.

Идти по следам Тарпа смысла не имело, поэтому я двинулся на восток.

Ярдов через пятьсот остановился, уселся на поваленный ствол и велел себе собраться с мыслями. Что ожидало меня впереди, можно было предположить по гудению мух и тявканью диких собак, что ссорились со стервятниками. Еще несколько шагов, и я почувствую запах. Стоит ли идти дальше?

С одной стороны, какие могут быть сомнения? Надо же установить, что там – то, что я предполагаю, или наполовину сгнившая лосиная туша. Но если я прав, зрелище, которое предстанет моим глазам, не прояснит картины преступления. Впрочем, таков удел сыщика – хвататься за каждую ниточку, даже если шансы на успех – один к десяти.

Тем не менее трупы, пролежавшие в лесу не один день, выглядят не слишком привлекательно. Поэтому я некоторое время внимательно изучал паутину с самоцветами росы, прежде чем направиться навстречу неминуемому извержению желудка.

Пять лет армейской службы приучили меня к смерти, да и потом я не раз встречал ее в разных обличьях, но кое к чему привыкнуть так и не сумел. Совесть не позволяла.

Смерть правила бал на лужайке у подножия холма. Ярдов двадцать в ширину, пятьдесят в длину, тут и там из земли торчат замшелые гранитные валуны. Я подобрал пригоршню мелких камней и принялся швырять ими в диких собак. Те зарычали, но отступили. Знают, что с людьми лучше не связываться, испытали на собственной шкуре – скольких из них прикончили многочисленные охотники, прежде всего мальчишки с ферм.

Стервятники попытались взять меня на испуг, а когда я не поддался, взмыли в воздух и начали выписывать круги над лужайкой, словно говоря: «Тебя это тоже ожидает». Кстати, в Танфере есть секта, которая поклоняется стервятнику как богу времени.

Может быть, именно поэтому я и ненавижу проклятых тварей. Или же потому, что они напоминают мне об армейской службе. Целые полчища стервятников кружили над полями, на которых умирали за свою страну молодые карентийцы.

Вот он я, громадный самец, повелитель царства мертвых.