– Он пришел вчера, когда вас не было. Я открыл дверь, а он оттолкнул меня и попробовал войти в дом. Но вмешался его милость…

Когда в доме есть логхир, не надо никакой собаки.

– Почему никто не соизволил предупредить меня?

– Вы же были заняты.

– А почему он привалился к стене?

– Я его отодвинул, чтобы не мешал, а то стоит на дороге.

Я поглядел на Бруно.

– Что мне с тобой делать? Может, бросить в реку и посмотреть, как ты плаваешь? Подумаем. Во всяком случае, надо как-то от тебя избавиться, раз и навсегда. – Я повернулся к Дину. – Пожалуй, надо закрывать дверь на цепочку.

– Верно, – согласился Дин. – Ведь его милость может и заснуть.

Как ни странно, никто не пытался меня остановить. Я трижды прошелся под дворцовыми окнами, надеясь, что в одно из них выглянет Амбер, которая впустит Гаррета внутрь до того, как на него накинутся Ини, Мини, Майни и Мо и ему придется продемонстрировать Холму свои сверкающие пятки. Но она не выглянула. Ничего не попишешь, пришлось уйти.

Я выбрал кружной путь – из тех соображений, что, если разогнать кровь по жилам, рано или поздно меня должна посетить какая-нибудь мысль.

Прогулял я часа три. К исходу третьего часа у меня возникла идея отправить Младшему письмо, в котором бы говорилось, что я знаю, где золото, и предлагаю побеседовать. К сожалению, на это уйдет слишком много времени. Пару дней он наверняка протянет. Или попросту не сумеет удрать. Или же письмо попадет не по адресу, что грозит малоприятными последствиями. А тело Амиранды, между прочим, скоро начнет разлагаться.

В поисках более удачного решения я заглянул к Плоскомордому – узнать, какие у него дела. Незнакомая девица сообщила, что у Тарпа все в порядке, а потом прибавила: «Пошел отсюда, а то зенки выцарапаю!» Роста она была невысокого, но в ней чувствовался боевой задор, поэтому я предпочел ретироваться.

Ладно, с Плоскомордым все ясно. А что творится у Морли? Может, я найду у него не только чужую жену и краденый обед?

Поскольку Морли проснулся, меня к нему пропустили, хотя он еще в принципе посетителей не принимал, а потому приветствовал меня с кислой физиономией.

– Ты выглядишь как парень, которому не хватает витаминов. Что стряслось? Неурожай на плантациях окры?

Он пробормотал что-то вроде: «Штбя прнуло».

– Послушали бы твои дочери, как выражается их папаша!

– Шнакен штереограк!

Ага! Он просто-напросто ругался на одном из нижнеэльфийских диалектов. А когда Морли переходит на эльфийский, это означает, что у него денежные затруднения.

– Что, прогорел?

– Гаррет, ты проклятье моего дома! – Вообще-то он использовал выражение, которое переводится с языка гномов приблизительно как «теща». Ну и дела, такого славного парня, как я, обзывают «тещей»! – Знаешь, кто ты? Стервятник наоборот. Когда у меня случается беда и появляешься ты, значит, новых напастей не избежать. Спорим, что так оно и будет?

– Если хочешь, чтобы я ушел, не спорь по пустякам. Разберись лучше, где причина, а где следствие, и не лучше ли зарабатывать деньги, чем заключать сомнительные сделки.

Он снова выругался и спросил:

– Что тебе нужно?

– Ты не узнал ничего интересного для меня?

– Нет. В городе гоблинов тихо как в могиле. Те деятели отправились в другое место, а золотишко прихватили с собой. Про него тоже ничего не слышно, а ты понимаешь – прошел бы слух, все бы тут же засуетились.