– Княгиня велела показать это тебе, – сказал он и, с трудом удерживая весь ворох, положил на стол, несколько грамот слетели на пол. – Горяй писал о том, о чём ты сегодня упомянул. О крови княжеских сыновей и потомках княгини Златы.
– А о княжне?
– Княжну Мирославу Горяй не трогал, девушек не должны касаться подобные вопросы…
Милош едва сдержал презрительный смешок.
– Как тебя зовут, Пресветлый Отец? Моё имя тебе известно, а мне твоё до сих пор нет, хотя ты держишь меня пленником.
Мужчина помотал головой.
– Ты, чародей, не мой пленник, а княгини Фиофано, ибо ты подозреваешься в убийстве княжны.
– Ты в это и сам не веришь.
Пресветлый Отец поднял глаза и посмотрел в лицо Милошу.
– После смерти Горяя я ознакомился с его записями, и пусть мне не понравились его рассуждения, но я склонен верить в их правоту, а это означает, что и ты, скорее всего, не врёшь. К тому же… минувшей осенью княжич Вячеслав предупреждал меня о чём то подобном.
– О чём?
– О странном чужаке из южных земель, – мужчина нахмурился, явно не желая говорить больше. – Прочитай записи Горяя, и тогда, надеюсь, тебе всё станет ясно. А что до моего имени, так зовут меня Седекий.
Милош слегка склонил голову в знак почтения.
– Я вернусь поутру после рассветной службы, чародей, – пообещал Седекий и вышел прочь.
Милош стащил меховую шкуру с кровати, замотался в неё, точно в плащ, сел за стол, обтёр лицо льняной скатертью, запятнав кровью, и подтащил поближе к себе груду записок.
Свеча на столе была ещё почти целой, но Милош с тяжёлым вздохом подумал, что она успеет прогореть до конца, пока он прочитает все записи.
Мелкий кривой почерк испещрял десятки и десятки грамот. Княжеский чародей вёл записи беспорядочно и сумасбродно, и, видимо, кто то уже после его смерти собрал всё вместе.
Умершего чародея волновала княжеская кровь, но не только прямых наследников Златы, а всего правящего рода. Задолго до лесной ведьмы ведь жил князь Вышеслав, который первым стал править в Совине. Что златоборский князь, что рдзенский король – все произошли от него.
Записи Горяя походили то на бред сумасшедшего, то на чёткий рассказ учёного человека, а порой за нагромождением слов Милош едва разбирал основную мысль.
Речь шла то о Великом лесе, то о Совиной башне, то о Злате, то о её муже и старой войне, на которой он был ранен.
Горяй верил, что золотая сила досталась княжеским детям, только она спала и не могла пробудиться. Больше всех чародея волновала сила Ярополка и Вячеслава, а младшую их сестру Мирославу он всё таки проверил однажды тайком и отметил, что дар её был слабее, чем у братьев.
И всё таки Гармахису хватило этих крох, чтобы убить княжну.
Кроме родовой наследственности раз за разом Горяй упоминал старую войну, в которой участвовал Ярополк Змееборец. Милош пусть и вырос в Рдзении, но даже до него дошла эта былина: молодой князь был ранен в битве со Змеиным царём, а его раны залечила лесная ведьма, которую он после взял в жёны. Всё это случилось задолго до того, как Горяй пришёл на службу к ратиславскому князю, но отчего то прошлое не давало ему покоя:
«Змеиные цари пересекли море, а рядом богатства Империи. Зачем на болота? Зачем в леса?»
«Князя не ранили. Князя когтями драли, кусали, грызли. Шрамы я сам видел».
«Змеиные цари не боги, но подобны богам».
«Они скрывали лица. А были у них лица?»
Милош отложил грамоту, уставившись перед собой в пустоту. Пламя свечи раздвоилось перед глазами.
Леший – не бог, но многие ратиславцы его таковым считали, ведь могущество его велико, и силу Хозяина питали золотые воды источника.
Гармахис прибыл из Бидьяра, где раньше правили Змеиные цари. |