В отделение ещё несколько дней назад пришло сообщение со Златоборской станции, что там видели Клару Остерман. Значит, я всё же не ошибся? Это была она?

Остался всё же не зря.

Пусть весь день и занимался бумагомаранием, зато после обеда наконец-то, пусть и случайно, получил зацепку. Меня посадили в один кабинет к Котову и Дериглазову, наш с Усладиным кабинет теперь под описью. Все документы на проверку. Судя по всему, мне дела не передадут. Как бы и Остермана не забрали.

Места у Котова с Дериглазовым мало, к тому же там жуткий бардак, даже на полу всё завалено. Так что я весь день, скрючившись, как запятая, сидел у подоконника и строчил.

А к вечеру, когда я уже считал минуты, чтобы бежать домой, Котов вернулся с перекура, размахивая листком бумаги.

– Поздравляю, Дериглазов, дело графа Кельха раскрыто! – Он плюхнул этот листок на стол перед коллегой. – Вришей в папку.

Дериглазов настолько медлительный, точно в любой момент может умереть. Вот и записку он подносил к глазам со скоростью улитки.

– Кельх? – протянул он. Создатель, не удивительно, что Котов пьёт. Я бы не просыхал, если бы сидел целыми днями в одной комнате с Дериглазовым. – Он же мёртв.

– Уже нет. Статус пропавшего без вести отменён. Нашёлся наш Кельх.

Мне было настолько уже скучно писать, что я обрадовался поводу отвлечься.

– Что, висяк вдруг ожил? – поинтересовался я, если честно, не особо собираясь вникать в суть дела. Просто ради поддержания разговора.

– Ожил и побежал, – хлопнул в ладоши Котов, хлюпая носом. – Мы его год искали, уже мёртвым объявили, а он взял и нашёлся.

– Где?

– У себя в особняке на Чайном острове.

Я не выдержал и захохотал.

– А вы раньше его там не искали?

– Обижаешь, Демид Иванович, – иронично улыбнулся Котов. – Особняк уже весь кверху дном перерыли. Ни-че-го. Собственно, может, этот граф и ещё раньше пропал. Он одинокий человек. Совсем. Его соседи сообщили, что якобы давно не видно никого, а потом какой-то бродяга разбил окно, забрался внутрь, обчистил несколько комнат. Собственно, так и выяснили, что хозяина давно не видно, слуги все распущены. Ну мы походили, поспрашивали знакомых… выяснилось, они все его давно не видели. Это ещё в прошлом году было.

– И что, никто из друзей и знакомых не забил тревогу, когда этот Кельх пропал? – не поверил я. – Раз он живёт на Чайном острове, значит, особняк там ого-го. Люди его круга не вылезают с балов и званых ужинов. Неужели никого не насторожило, что один из них просто испарился?

– Дело в том, что в основном, кхм, друзья Кельха – юные девицы. А юные девицы, когда их ухажёр пропадает, ощущают себя оскорблёнными и брошенными. Им уязвлённая гордость не позволяла не то что заявление в розыск написать, но даже к Кельху в особняк заглянуть и спросить, не помер ли он часом.

– Женщины. Вот так помрёшь, а они даже труп твой не найдут, потому что обиделись и не хотят тебя видеть.

– Женщины, – грустно вздохнул Дериглазов. Не знаю, что он вздыхает. Ни разу его с девушкой не видел. Может, поэтому и вздыхает.

– В общем, сегодня Кельх объявился. Его соседи сообщили, что с утра в особняке шум и гам. Они подумали, снова грабят, подняли тревогу. Наши ребята приехали, и выяснилось, что это Кельх вернулся домой.

– Это где же он был? – спросил я.

– Да леший его знает, – отмахнулся Котов, усаживаясь за свой стол.

И разговор бы сошёл на нет. Скорее всего, я бы успел уйти домой, потому уже начал собираться, но Дериглазов после долгих поисков нужной папки по делу Кельха, потом ещё некоторое время молча сидел и листал документы, пока наконец-то удивлённо, но крайне медлительно, точно засыпая, произнёс:

– Деми-ид Ива-а-анович, – позвал он, – а это вы дело Ферзена взяли?

– Я.