Нового Белграда
Арсению Антоновичу Кошко,
От сыскаря Первого сыскного отдела г. Нового Белграда
Давыдова Демида Ивановича
Я, Д.И.Давыдов, нахамил старшему бухгалтеру А.О.Салтыкову, получив отказ о выплате месячного жалования, хотя срок выплат был ещё 1-го. числа прошлого месяца, и задержка выплаты происходит уже немалая. Отрицаю свою вину и требую призвать к ответственности А.О.Салтыкова, который не выполняет свои прямые обязанности. А жрать мы, сотрудники сыска, вообще должны? Или нам голодными преступников ловить? Да мне легче обокрасть кого-нибудь и отсидеть срок за это, чем дождаться собственного заработанного жалования.
Свою вину признаю и обязуюсь исправить своё поведение в будущем.
Д.И.Давыдов
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Начальнику Десятого отделения Ратиславской империи г. Нового Белграда
Арсению Антоновичу Кошко,
От сыскаря Первого сыскного отдела
Давыдова Демида Ивановича г. Нового Белграда
Я, ДавыдовД.И., в ходе беседы с коллегой М.И.Котовым использовал бранную речь по причине тяжелых рабочих условий и большого эмоционального напряжения.
В своём поведении раскаиваюсь и считаю его неподобающим для представителя государственных служб. Впредь обязуюсь вести себя сдержаннее.
ДавыдовД.И.
ИЗ ДНЕВНИКА КЛАРЫ ОСТЕРМАН
Я только успела задремать сидя (Тео предупредил, чтобы я не ложилась спать), как меня уже разбудили. Мы вышли раньше, не доезжая до центральной станции, отчего я до сих испытываю глубокое разочарование. Столько читала про грандиозную статую Ярополка Змееборца, который поднимает меч и щит, защищаясь от летучего дракона, подвешенного прямо над путями на стальных тросах.
Мы же вышли за одну станцию до конечной, в каком-то безлюдном пригороде, который обозначался на станционном знаке как «Приют Гутрун». Ещё только начало светать, было душно, и над заснеженными полями поднимался серый слепой туман.
Поезд потонул в облаке, оставив за собой только чёрную полосу дыма, и скоро даже грохот колёс заглох. Мы с Тео остались посреди безлюдной деревянной станции, и даже смотритель, встретивший поезд, сразу же скрылся в своей сторожке.
– А где приют? – спросила я, оглядывая пустынную местность.
Деревянная платформа совсем одиноко стоит посреди заснеженного поля, где растут лишь редкие лысые деревца, едва различимые в таком густом тумане, как в это утро.
– Приют? – удивился Тео.
Я указала на знак, висевший на станции.
– Приют Гутрун.
– А, это. Название деревни поблизости. Но мы туда не поедем. Дождёмся экипаж. В принципе, он уже должен быть на месте. Я сообщил телеграммой, во сколько мы приедем.
Деревни от станции не видно, только высокий холм, возвышающийся в стороне одиноким перстом.
– Приют Гутрун, – повторила я.
– Здесь похоронена какая-то ратиславская княгиня со всеми своими детьми, – Тео указал в сторону единственного холма. – Вроде как это их курган.
Из Курганово я приехала к кургану Гутрун. Помню её по истории Ратиславской империи. Она была регентом при старшем сыне, но до вступления на престол мальчик не дожил. Его вместе со всеми братьями и сёстрами убил дядя, желавший получить власть. Вячеслав Окаянный. Гутрун тоже погибла, защищая своих детей.
Когда прочитала о них в детстве, долго плакала, и Маруся меня успокаивала, что всё это случилось давно и, может быть, даже не случалось вовсе, а я почему-то думала о своей маме, о том, что она тоже погибла, подарив мне свою жизнь.
Она оказалась первой, кого я убила. Я уже при рождении стала чудовищем. Уже при рождении я искупалась в чужой крови.
Все эти мысли обрушились на меня, когда, наконец, раздался цокот копыт, и из тумана выехали сани. |