Остерман не сразу заметил их, слишком увлечённый допросом.

– Где Клара? Что ты знать о ней?

– Хм…

– Говори!

– Обернись.

И Остерман, наконец, заметил нас и крыс. И выстрелил – дважды, прямо в меня и Шелли. Пять раз – в крыс у своих ног.

Трудно судить, чем бы это всё закончилось при другом раскладе. Но из темноты коридора, оттуда, где мы прошли ранее сами, вдруг появилась Сестра Марина.

– Пригнись! – шепнула она.

И Шелли на удивление сообразил быстрее, потянул меня на пол..

Вспыхнул огонь. Он пролетел стрелой в монстра, и тварь, вся покрытая шерстью, тут же загорелась. Подземелье сотрясло от визга. Крысы единым комом метнулись на доктора. Остерман бросился в сторону, на нас, и сзади из темноты кто-то напрыгнул на него, повалил. Раздался выстрел.

Свеча потухла.

И всё погрузилось во тьму, только всполохи мечущейся дико визжащей тени, пытавшейся потушить на себе пламя, ещё некоторое время виднелись в черноте.

Мне стыдно описывать это всё. Для героя Южной кампании, каким принято меня представлять, для сыскаря Первого отделения, я просто опозорился. Но никогда ни в горах, ни тем более в столице я не сталкивался ни с чем подобным.

Никогда ещё я не боялся не самой смерти, а того, кто её несёт.

Если кратко, то, когда свеча снова загорелась, в подземельях уже не было ни Остермана, ни того, третьего, кого мы так и не успели разглядеть.

Пахло горелой плотью. Мёртвый мутант лежал у стены, и его тело облепили крысы. Шелли пытался разогнать их, пристрелив парочку, но озлобившиеся твари начали прыгать ему на ноги.

– Не трогайте их, – воскликнула Сестра, хватая Шелли за локоть. – Уйдём, скорее уйдём отсюда.

– Но… вскрытие! Образец! – возмущался Шелли. – Это же…

– Там на улице ещё несколько таких. Их вскроете. Идёмте.

И тут она, обходя мутанта, заметила растерзанное тело своей Сестры.

Свеча в её руках задрожала. Она упала на колени.

– Ох, Создатель, – повторяла она, осеняя себя священным знамением. – Создатель, прости.

Я заставил себя собраться, подхватил старуху под локти.

– Это не ваша вина.

– Это я поставила её следить за пленником.

– Кто был этим пленником?

Пламя свечи выхватило из темноты её глаза. Они были сухими, ни следа слёз. Только сосредоточенная глубокая скорбь и ледяная ярость.

– Вы поверите мне, если я скажу?

– Я видел столько безумных вещей сегодня ночью, что готов поверить во что угодно.

Но её перебил Шелли:

– Вампир.

– Что?

Ох, я достаточно уже наслушался сказок в Великолесье о ведьмах, оборотнях, вештицах и прочей нечистой силе. Но вампир это что-то из современных романов про невинных трепещущих дев и кровожадных чудовищ.

– Вампир? – переспросил я снова, не получив ответа.

– Упырь, – мрачно произнесла Сестра.

– Вампир, – поправил её с какой-то вредной придирчивостью Шелли.

– Упырь, – сказала Сестра.

– А это вообще имеет какое-то значение?! – воскликнул я, едва не хватаясь за голову. – Вампир, упырь, да какая разница?! Вы понимаете, что это… этого не может существовать.

Сумеречная Сестра подняла голову, хмуро глядя на меня бледными старческими глазами. Золотые нити на её одежде блистали ярко, точно заклятия в пламени свечи.

– А то, что произошло во дворе, тоже не может существовать? – спросила она. – Вы же видели, на что мы способны.

– Это…

– Природное явление? – предложила она с нескрываемой издёвкой.