В папке доктора Шелли много рисунков чудных существ, похожих на людей, только с чешуёй, рогами и копытами. Я заметил схемы анатомического строения – очевидно, зарисовки вскрытий, и на схемах этих у существ причудливые мутации и уродства навроде поросячьих пятачков, жабр и хвостов. Если бы я увидел эти причудливые рисунки впервые, так посчитал бы их очередной фантазией художника наподобие тех, что видел в Белградском Музее редкостей кунсткамере. Но теперь я готов поверить в правдивость всего, что он рассказал.

– Вы же слышали о данийцы? – спросил Шелли меня с Сестрой.

– Чудовища с Островов Дракона, – кивнул я. – У нас любят такими пугать в балаганах.

– У ваших балаган нет денег на наш данийцы, – высокомерно фыркнул доктор. – Это дорогой раб. Очень дорогой. И это не чудовищ.

– Мутант, – догадался я, вспоминая рассуждения доктора.

– Именно, – он торжествующе ткнул в меня пальцем и этот же палец перевёл на папку. – Мутант. Создание природы… а в случай доктор Остерман – человек.

– Так, получается, доктор Остерман создал… данийцев?

– Нет-нет-нет, – замотал головой Шелли и открыл папку, сразу доставая иллюстрацию, явно вырванную из какой-то книги. – Вот.

Сестра Марина, щурясь, склонилась над столом, разглядывая рисунок.

– Какие уродцы. – Она осенила себя священным знамением. – Создания Аберу-Окиа, не иначе.

– Создания Золотой силы, – возразил доктор Шелли. – Это… ох, профессор, – его лицо вдруг стало жалостливым, точно у маленького ребёнка. – Просить, помогать.

Афанасьев, стоявший у печи, скрестив руки, нахмурился.

– Да, конечно, – проговорил он, взлохмачивая пшеничные волосы. – Разрешите… разрешите мне рассказать вам, что знаю сам. Пусть я и специализируюсь на мифологии Ратиславской Империи, но в силу профессии знаком с мировой мифологией… хотя в данном случае верно сказать: историей. Вы же видели карту Островов Дракона?

– Четыре острова к западу от Лойтурии, – кивнул я. – Дикие, необжитые места. Из четырёх островов вроде бы только на Брюфоморе есть цивилизованные города.

Если, конечно, брюфоморцев можно назвать цивилизованными. Впрочем, доктор Шелли всё больше заставляет меня поменять к ним отношение. Возможно, это предрассудки, хотя тяжело уважать нацию, происходящую от пиратов.

– Именно так, – подтвердил Шелли. – Только Брюфомор. Колонизировать все острова очень сложно. Почти невозможно. Там живут данийцы.

– Чудовища… – Сестра снова осенила себя священным знамением.

– Мутанты! – поправил Шелли. – Дети Золотой силы. Как здесь, в Великолесье.

– Вы что такое говорите? – возмутилась Сестра. – У нас нет и не было таких чудовищ отродясь.

На это доктор громогласно и даже издевательски захохотал.

– О, нет, Сёстры, – он выпучил глаза, широко улыбаясь. – Как раз у вас их озеро озером.

– Пруд пруди, – подсказал Афанасьев. Кажется, профессор обучает доктора нашим фразеологизмам и поговоркам, иначе не понимаю, откуда иностранец вообще знает такие выражения.

Шелли ткнул рукой в сторону окна.

– Ваша Злата – ведьма из Великий лес.

– Она святая, – возразила Марина, недовольно поджав губы.

– Ведьма! – воскликнул с торжеством Шелли. – И вы – тоже. Я видеть.

– Мы, Сумеречные Сёстры – последователи княгини Златы, мы благословлены…

Она произносила это как выученный назубок текст, как поговорку или молитву, точно ей уже приходилось не раз это повторять.