Не впервые мне повстречались волки. Тех, кто подчинялся Лесной Княжне, я уже вроде как и не боюсь. Но в этот раз всё ощущалось иначе. Морозный зимний лес дышал враждебно, следил из темноты тысячью глаз. Невдалеке раздавался вой. Звери не трогали меня, бродили за деревьями, мелькая размытыми тенями. А я… я дурочка, такая дурочка. Заслышав невдалеке вой, позабыла обо всём, выскочила из саней и бросилась к деревьям.

– Мишель! – закричала я. – Мишель, я здесь.

Я поверила, на короткое глупое постыдное мгновение поверила, будто он пришёл за мной, будто я нужна ему. И там за деревьями и вправду мелькнула тень не волка, а человека.

– Мишель! – кричала я как ополоумевшая, и в воображении уже сложился образ чёткий, яркий, такой желанный. Я уже представила, как он выйдет ко мне, разведя руки для объятий, как прижмёт к своей груди.

«Клара, милая, наконец-то я сбежал».

Я даже не знала толком, от кого он мог сбежать, ведь… ведь Мишель ушёл сам. Да, я знаю, я читала это в его дневнике, пусть и всеми силами пыталась отрицать. Он ушёл с Лесной Княжной сам, по своей воле. Он остался в Великом лесу с чародеями и оборотнями. Он отказался от прежней жизни среди людей. Со мной. Сам. Никто его не заставлял.

Но я так отчаянно хотела верить, что это не так, что закрывала глаза на правду и бежала навстречу мороку.

Но встретила лишь женщину. Незнакомую. Невысокую, немногим ниже меня. Она стояла в тенях, наблюдая, не пытаясь сбежать и скрыться.

– Что ты такое? – спросила она.

Она горела изнутри. Весь силуэт незнакомки оставался чёрным под покровом ночи, скрытым лесным мраком, но в груди пылал золотой огонь, и я ослепла, обожглась и сгорела заживо, точно нырнув в жерло вулкана.

– Ты кто? – пробормотала ошарашенно я.

Незнакомка склонила голову набок и подняла руку, поглаживая ствол дерева, под которым стояла.

– Это ты меня спрашиваешь? – голос её показался бархатным, чарующим, словно отлитым из мёда и пряных трав. Таким голосом поют песни у ночного костра, утягивая в грустную сказку. Таким голосом можно лишить разума и покоя. – Ты, создание ночи, спрашиваешь меня, кто я такая?

Её слова оскорбили и даже задели меня. Разве я создание ночи? Так называют детей Аберу-Окиа, нечистую силу и ведьм. Чем я заслужила подобное оскорбление?

– Меня зовут Клара, – проговорила я, насупившись. – И я вовсе не создание ночи. Но ты…

На короткое мгновение я испугалась, что брежу, ведь не может человек светиться. Да, я видела много удивительных вещей и существ, но такого – никогда.

– Клара, значит, – фыркнула незнакомка. – И утверждаешь, что ты не создание ночи?

– Нет, конечно! – воскликнула я с возмущением так громко, что беспокойный ночной лес, встревоженный моим голосом, вдруг замолк, и даже волки затихли.

– Тогда почему в твоей груди чёрная дыра?

Я отшатнулась, едва не упав в сугроб.

– Неправда.

– Ты знаешь, что это так, – сердито и решительно проговорила незнакомка. – Разве ты не ощущаешь тьму внутри себя? Разве тебя не мучает голод и ледяная сосущая пустота? – она вытянула перед собой руку, и, хотя между нами оставалось несколько локтей, будто попыталась коснуться. – Ты… нет, не вештица. Не ведьма. Но…

Золото в её груди, точно маленькое ручное солнце, напротив, светило так ярко и жарко, что, несмотря на всё внутреннее сопротивление, на ужас и страх, на то, что сама сущность моя отказывалась соглашаться, я сцепила пальцы, выгибая их до боли, прижала к груди, словно в молитве, умоляя её сказать, что это лишь злая шутка.

И всё же именно этот свет, этот огонь, которому я тогда не знала объяснения, заставил спросить:

– Что… что я такое?

– Ты и сама не знаешь? – удивилась незнакомка.