Точно по щелчку вернулись слух и обычное зрение, но странный новый дар не исчез.

– Она убийца. Чудовище, – произнесла одна из Сестёр. – Неужели ты собираешься защищать её?

– От вас я готова защитить любого. Верните, что украли, – с угрозой произнесла моя незнакомка.

– Вы, фарадалы, обойдётесь и без такого сокровища, – точно оскорбление бросила Сестра. – Вы не заслужили владеть подобной силой.

И теперь, вдруг прозрев в ночи, я разглядела девушку, которая мне повстречалась. Она и вправду оказалась фарадалкой. Совсем молодая, немногим старше меня. Смуглая, как и все представители её народа, с длинными вьющимися волосами, в которые вплетены бубенцы и золотые кольца, с пёстрым платком на плечах.

– Ошибаетесь, – произнесла она с неожиданной горечью. – Мой народ не может без путэры. Верните её.

– Не дождёшься, – с презрением бросила одна из монахинь. – Уходи. Путэра тебе не достанется.

– Если мне не достанется путэра, то и вы девчонку не получите.

Фарадалка вдруг юркнула мне за спину. Я не успела даже толком ничего понять. Меня схватили за шею, прижали со спины, а у шеи выставили руку.

– Я убью её, если не вернёте путэру! – прокричал звонкий голос прямо мне на ухо.

И только тогда ошарашенная, остолбеневшая, я с опозданием поняла, что фарадалка держала нож у моего горла. Она собиралась меня зарезать!

– Нет, – пискнула я жалко, беспомощно, даже не понимая, к кому обращалась.

Две монахини дёрнулись, хотели будто кинуться на нас, но одна из них остановила Сестёр.

– Стоять, – она вскинула руки. – Дочь Остермана нужна нам живой.

Они знали, кто я. Фарадалка не наврала. Монахини и вправду искали меня. В голове не укладывается, скольким людям вдруг понадобился мой отец. И я сама.

Не представляю, чем бы это закончилось. Создатель, да я не знаю, как справиться и теперь, когда всё уже позади, потому что…

Ладно, правильно рассказать так. Потому что наконец-то вернулся Тео.

Он точно вылетел откуда-то из темноты, повалил одну из Сестёр на землю.

Я закричала. Фарадалка за моей спиной дёрнулась, вдруг потянула за шкирку назад, и мы упали в сугроб.

Над нашими головами вспыхнул огонь! Не вру! Клянусь, прямо над нами вспыхнуло пламя, и дерево загорелось.

Фарадалка забрыкалась подо мной.

– Поднимайся! – заорала она. – Поднимайся живее.

В глазах у меня зарябило, я ослепла и услышала лишь крики и треск, ощутила, как девушка, пинаясь, выбралась из-под меня.

– Скорей! – закричала она.

И фарадалка дёрнула меня за руку, рывком поднимая на ноги.

Вокруг всё мельтешило, кружило, трещало, горело.

Я с трудом понимала, что происходило.

А за нашими спинами кричали, и вслед летел огонь. А незнакомка утягивала меня куда-то в глубь леса.

А потом вдруг закричал Тео:

– Клара!

И пусть фарадалка тянула меня со всей силы, но я неожиданно для самой себя встала как столб, не давая ей меня утащить.

– Клара! – снова позвал Тео, и прежде чем незнакомка кинулась ко мне и закрыла рот ладонью, я откликнулась:

– Тео, я здесь!

Всё, что творилось дальше, – безумие.

Помню яркую вспышку огня и силуэт Тео, поглощённый пламенем. И дикий нечеловеческий вопль. Они сожгли его живьём. Не знаю, не представляю, как вообще всё это возможно, но он сгорел там, в лесу у постоялого двора, и даже писать об этом больно и чудовищно неправильно. Осмыслить, принять сам факт произошедшего невозможно, недопустимо…

Тогда, в лесу я, поражённая ужасом, так и осталась бы стоять там или, что более вероятно, кинулась на помощь Тео и вместо того, чтобы спасти его (а на что я способна? Что я могла сделать?!), попала в руки Сумеречным Сёстрам или вовсе сгорела там же вместе с ним.