Но мои сны… насколько они правдивы?

– Я… я не знаю.

Виту такой ответ будто удовлетворил.

– Как давно ты такая? – спросила она чуть громче, отсаживаясь в сторону.

– Не знаю… может, недавно. Я заболела. Меня рвало кровью.

Чёрные глаза Виты – ох, какие у неё красивые глаза чаровницы! – сощурились.

– И ты не знаешь, что с тобой? Ты не ощущаешь… злости? Голода? Жажды? Ненависти? – она взмахивала трубкой в руке, словно заклиная каждое слово.

Я отчаянно мотала головой.

– Но ты же видишь золотой огонь, правда?

Тут я закивала с такой яростью, что удивительно, как моя голова до сих не отвалилась от шеи.

– Хм… – только и сказала Вита. – Кто знает, что она такое?

– Не человек, это точно, – уверенно произнёс Барон.

– Но и не дух, – тут же повторила Вита.

Весь остальной табор завторил, соглашаясь.

– И не ведьма, – добавил Буша.

– И не мертвец, – выкрикнули из толпы.

Они долго ещё спорили, кто я такая, и безопасно ли для всех оставлять меня в лагере. Моя тьма пугает других людей так же сильно, как и меня саму. Но я не знаю, что с этим делать. Не знают пока и они.

Наконец, Вита спрятала трубку где-то в глубоких карманах своей пёстрой юбки, поднялась, встала на бревно. Она очень хрупкая, тоненькая, невысокая, поэтому только так может хотя бы стать вровень с остальными в таборе.

– Значит, так, – заключила она, и все в лагере замолчали, хотя только что гомон стоял невыносимый. – Клара нужна Сумеречным Сёстрам. Они хотят убить её. Но мне не нравятся эти монашьи курвы, укравшие нашу путэру, а вам?

И фарадалы разразились столь жуткими оскорблениями, что мне захотелось зажать уши. Нет, я горю праведным гневом и желанием мести Сёстрам за то, что они натворили. Да я поверить до сих пор не могу, что они вообще на такое способны, но, чтобы… говорить такие вещи ни о ком неправильно. Даже о графе Ферзене или Давыдове.

– Враг нашего врага – наш… союзник, – лукаво произнесла Вита. – Так что предлагаю пока предоставить Кларе убежище у нас. Завтра на свежую голову решим, кто она такая и что с ней делать.

– А как мы вернём путэру? – выкрикнул кто-то из толпы.

Вита стрельнула на меня глазами.

– Клара, дорогая, – промурлыкала она, – ты сыта?

– Что? А, каша. – Я вспомнила про миску на бревне и испугалась, что та уже остыла, и просто невежливо отказаться от угощения. – Я… да, я доем.

Мои слова вновь вызвали приступ хохота у фарадалов. Вита сложилась пополам, держась за бока.

– Ох, ну, тогда подождём, пока ты проголодаешься, Клара, – проговорила она сквозь смех. – А пока все, – она резко выпрямилась и хлопнула в ладоши, – ложитесь спать и отдыхайте. Завтра мы идём мстить Сумеречным Сёстрам!

Все начали расходиться, и только тогда я заметила старую женщину, оставшуюся стоять посреди лагеря. Волосы её были совсем седыми, белыми, точно снежная пурга, на фоне смуглого остроскулого лица. Она не пошла за остальными, встала, скрестив руки на груди, и не отрывала от меня глаз.

Вита спустилась с бревна, тоже обратив внимание на старуху.

– Спокойной ночи, Замбила, – произнесла она настолько беззаботно, что в голосе её сразу ощутилась тревога.

Но Замбила не сдвинулась с места.

– Ты привела к нам мулло, – сказала она хриплым прокуренным голосом.

– Она не мулло, – помотала головой Вита, отчего чёрные пряди её волос заколыхались волнами. – Она смогла подойти к костру. И заклятия её пропустили.