— Не смей называть меня мачехой, — ответила она. — Лучше уж обращайся ко мне «мадам». — Она помолчала, слушая, как визжат ее дочери, затем продолжила: — Анастасия и Дризелла. Милые, нежные девочки. Они привыкли жить вдвоем в одной комнате, но нынешняя, как мне кажется, слишком тесна для них.

Элла слышала доносящиеся крики. Она не стала возражать мачехе. Ее сводные сестры, кажется, совершенно вышли из себя. А она обещала отцу, что будет к ним внимательна и добра.

— Моя спальня самая большая комната в доме, если не считать ту, в которой живете вы с папой. Может быть, они захотят переселиться в нее?

Леди Тремейн удивленно подняла бровь. Она как раз собиралась сказать Элле, чтобы та переехала из своей комнаты, но не думала, что девушка сама предложит ей это.

— А я могу жить… — продолжила Элла.

— …на чердаке, — закончила за нее мачеха. — Вот именно.

«На чердаке?» — мысленно ужаснулась Элла, пятясь назад.

— Там очень мило и много свежего воздуха, — продолжила леди Тремейн. — И тебе не будут мешать наши разговоры и прочая суета. Там будет очень даже уютно, особенно если ты заберешь туда все эти… — она повела рукой, указывая на маленькие памятные вещицы, которые они с отцом собирали годами. Дойдя до маленького портрета матери Эллы, рука леди Тремейн замерла, а затем мачеха закончила: — эти безделушки. Они будут тебя развлекать.

Элла молча обвела взглядом «безделушки», задержалась на материнском портрете. «Будь смелой и доброй. Обещаешь?», — прозвучали в голове Эллы последние слова матери. Она подавила в себе желание возразить, и, кивнув просто, ответила:

— Хорошо, мадам.

Леди Тремейн улыбнулась так, будто только что победила в великой битве, и продолжила, указывая на набитые книгами полки:

— Их ты тоже можешь забрать. Естествознание, математика, история. По-моему, эти книги слишком… заумные. Нагоняют тоску. И места слишком много занимают.

Леди Тремейн поднялась с кресла, наугад вытащила одну из книг и протянула ее Элле. Девушка едва сдержалась, чтобы скрыть изумление, — на левой руке леди Тремейн сверкнуло обручальное кольцо, которое отец в свое время подарил ее матери. Как оно оказалось на мачехе? Элла точно знала, что это кольцо отец ей не отдавал, и никогда не мог бы отдать.

Она не знала, что ей сказать и как поступить.

Она была потрясена и тем, что увидела на руке мачехи мамино кольцо, и тем, что ей придется переезжать на новое место. Без отцовской поддержки Элла чувствовала себя неуверенно и неуютно.

Чуть позднее, закончив собирать немногочисленные вещи в своей теперь уже бывшей спальне, Элла поднялась наверх. Она открыла дверь чердака — и на нее накатила волна холодного, пропахшего пылью воздуха. Сюда никто не заходил годами, поэтому пол покрывал толстый слой пыли, а с потолка свисала густая паутина. Повсюду были разбросаны самые разные и неожиданные вещи, попавшие на чердак после того, как стали никому не нужными. «Точь-в-точь, как я», — подумала Элла. В углу она заметила узкую продавленную кровать и перетащила ее к единственному чердачному окну.

— Ну и хорошо, — бодро сказала она вслух, присев на краешек кровати. — Во всяком случае, здесь никто меня не будет тревожить.

И тут, словно в ответ на ее слова, раздался тонкий писк, и к Элле вышли ее знакомые мыши Жаклин и Гас.

— Ах! — обрадовалась Элла, увидев своих друзей. — Вот, оказывается, где ваше пристанище! Теперь кажется и мое тоже.

Мышки посмотрели на Эллу снизу вверх и зашевелили своими усиками, будто соглашались с ней.