– Мама девочки? – Фредрика едва заметно кивнула в сторону рыжей женщины.

– Так точно, – подтвердил молодой полицейский. – Ее зовут Сара Себастиансон. Отказывается идти домой, пока малышка не найдется.

Алекс тяжело вздохнул. Ну конечно же, это мама девочки – и спрашивать незачем, и так все ясно! У Фредрики с интуицией явно проблемы – постоянно задает вопросы, вечно все ставит под сомнение! В полиции так не работают, раздраженно подумал комиссар. Остается надеяться, что она скоро поймет, что совершенно не подходит для этой профессии!

– Почему полицию вызвали только через полчаса? – продолжала Фредрика.

Алекс встрепенулся: ну вот, наконец‑то хоть один вопрос по делу!

Йенс напрягся – до сих пор он успешно отвечал на все вопросы, которые задавали ему прибывшие на место происшествия старшие коллеги.

– Ну, тут немножко странная история, – начал он, стараясь не смотреть на Фредрику. – Поезд простоял дольше положенного на станции Флемингсберг, мама вышла на перрон, чтобы позвонить, а девочку решила не будить и оставила в вагоне одну…

Алекс задумчиво кивнул. Дети не исчезают, их теряют, снова подумал он, решив, что, видимо, ошибался насчет этой рыжей Сары.

– И тут на перроне к ней, ну то есть к Саре, подошла какая‑то девушка и попросила помочь, мол, у нее с собакой что‑то стряслось. Вот мама и опоздала на поезд. Сразу же позвонила из Флемингсберга на Центральный вокзал и сообщила, что дочка осталась в поезде и что она немедленно возьмет такси, чтобы нагнать поезд в Стокгольме.

Алекс нахмурился.

– Когда поезд прибыл на вокзал, обнаружилось, что ребенок пропал, и тогда проводник и остальной персонал начали обыскивать поезд. Народ валом валил из вагона, практически никто из пассажиров не проявил желания помочь. В поиске принял участие один из охранников, который обычно стоит около закусочной «Бургер‑кинг» этажом ниже. Потом на такси приехала мама, та самая Сара, и ей сообщили о пропаже девочки. Поиски продолжились, все решили, что девочка проснулась и вышла из вагона в числе первых. Но найти ее им так и не удалось, и вот тогда‑то они и вызвали полицию. Мы ребенка тоже не нашли…

– По громкой связи объявили о том, что пропал ребенок? – спросила Фредрика. – Вдруг она успела уйти с перрона и зашла на вокзал.

Йенс с готовностью кивнул, а потом удрученно покачал головой: конечно, объявили! Полицейские и добровольцы все еще прочесывали здание Центрального вокзала. Городские радиостанции обещали объявить о пропаже девочки и обратиться к участникам движения в центре города с просьбой быть особенно внимательными. Скоро в поисках будут задействованы таксисты. Если девочка ушла сама, то далеко ей не уйти.

Однако пока что все усилия полиции не дали результата.

Фредрика спокойно кивнула, а Алекс посмотрел на сидевшую на синем ящике женщину. Она выглядела убитой. Уничтоженной.

– Передайте объявление на других языках, – добавила Фредрика.

Коллеги воззрились на нее, удивленно приподняв брови.

– Здесь полно людей, для которых шведский – не родной, возможно, они что‑то видели. Объявите о пропаже девочки на английском. Если есть возможность – на немецком и французском и желательно на арабском.

Алекс одобрительно кивнул и, выразительно взглянув на Йенса, дал ему знак выполнять приказ. Тот бросился к вокзалу, лихорадочно прикидывая, где раздобыть человека, говорящего по‑арабски. С неба лили потоки дождя, над Центральным вокзалом раздавались гулкие раскаты грома – еще один отвратительный день отвратительного лета подходил к концу.

* * *

Едва не столкнувшись с Йенсом, на перрон влетел Петер Рюд.