— Нельзя упускать время, ни минуты нельзя, — орал он оглашенно, — промедление с каждым днем уменьшает шансы Японии на победу.
Любопытствующие интересовались: этот человек что, переел острого перца, и никто не подает ему стакана воды, чтобы погасить в желудке пламя? Если приглядеться повнимательнее, то на губах у него в минуты наиболее громкого ора выступала пена.
Пена на губах генерала появлялась и когда он агитировал за союз Японии с гитлеровской Германией, а уши делались потными. Странная физиологическая особенность была присуща генералу — потеть неимоверно, будто весь он был наполнен потом. И лез пот из него во все поры и щели.
«Если группировка Садао Араки победит — будет война, — печально отметил Зорге, — это понятно даже головастикам в императорских прудах».
Утром Зорге узнал, что «Молодые офицеры», руководимые неугомонным генералом, решились на мятеж и очень быстро захватили несколько центральных районов Токио. Впрочем, через час стало известно, что Араки все-таки не решился открыто возглавить мятеж, руководил им «из-за угла».
«Чует старый скунс, что собака может укусить его за пипку», — невольно усмехнулся Зорге.
Еще через полчаса пришла очередная новость: мятежников не поддержали командные чины военно-морского флота, ни один человек — вплоть до младших офицеров.
Новость была ободряющая, хотя говорить о поражении «старого скунса» было еще рано.
Следующая весть также оказалась ободряющей: большинство провинциальных гарнизонов открестилось от «Молодых офицеров».
Прошло еще немного времени, и стала известна точка зрения магнатов, державших в своих руках всю промышленность и финансы островов, — и эта новость оказалась главной, она подвела черту под мятежом.
— Время большой войны еще не наступило, — заявили «толстые японские кошельки», — надо подождать.
Почти одновременно с этим заявлением — еще одна увесистая оплеуха, загнавшая Араки в замусоренные кусты: его коллеги-генералы заявили, что готовы к войне на Тихом океане — на суше и на море, а вот чтобы лезть на запад, на север, нападать на Советы — тут извините, к такому походу нужно подготовиться. «Лучше мы будем держать оборону на Сахалине до часа “икс”, а там… там посмотрим», — заявили коллеги генерала Араки.
Араки, узнав об этом сидючи в кустах, чуть в брюхо себе столовый ножик не всадил — это был окончательный проигрыш. Вместо Араки животы себе вспороли другие люди — члены организации «Молодые офицеры».
В немецком посольстве не были готовы к такому исходу событий, тут откровенно поддерживали «Молодых офицеров» — сотрудники Отта вначале рвали на себе волосы, а потом стали глушить шнапс. Причем делали это нисколько не хуже своего шефа — правда, так же, как и шеф, могли одолеть не свыше двух стаканов, на большее просто не тянули — отключались. Отключились и на этот раз.
Зорге поспешил встретиться с Ходзуми Одзаки: важно было знать его точку зрения — это раз, и два — наверняка у Ходзуми есть информация, которая еще не дошла до Зорге.
Одзаки был печален, кутался в пальто с поднятым воротником, к носу прикладывал платок.
— Простудился, — пожаловался он, — на ровном месте…
В ответ Зорге понимающе кивнул.
— На ровном месте простужаются точно так же, как и на неровном.
— Ситуация пока еще очень тревожная, — сказал Ходзуми, — захвачены и пока еще не освобождены очень важные объекты: резиденция премьер-министра, телеграф, телефонная станция, полицейское управление. |