|
Нехорошее дело» А вдруг кто предатель, подает купцам весть? Нет уж… Поднатужившись» Пайк попытался навернуть камень — да не тут-то было! Поди сдвинь в одиночку этакий валунище. Однако что же делать? Как уберечь волшебный камень от взглядов чужаков? Заплатка закусил губу, задумался ненадолго. И придумал. Он юркнул в кусты и, ухватив несколько веток, ловко прикрыл ими камень, так что с реки никакой стрелы вовсе не стало видно. Не увидал ее и продажный варяг Стемид, хоть и всматривался пристально во все встречавшиеся по пути валуны. Ведь по словам корчмаря Ермила Кобылы, именно здесь, меж Водожбой и Чагодой находился рунический камень, у которого должна была состояться встреча Стемида с… неизвестно с кем. И от встречи той напрямую зависело материальное благополучие предателя. Но вот не было нигде камня с рунами. А Ермил говорил — его отовсюду хорошо видать. Может, дальше будет?
Так и шагал Стемид, бросая по сторонам быстрые недоуменные взгляды, да иногда нащупывал в заплечном мешке бронзовую фибулу с изображением молота Тора — тайный знак, врученный ему Ермилом.
— Говорите, у них чуть ли не три десятка хорошо вооруженных воинов? — Седобородый предводитель разбойников задумчиво поглядел на вернувшихся с докладом лазутчиков, измазанных в бурой болотной жиже. Посмотрел на остальных татей с сомнением: — А не слишком ли много для обычных торговцев?
— Не много, Дедко, — ухмыльнулся один из разбойников, чернобородый мужик с золотой серьгой в левом ухе. — Там же восемь ладей, так?
— Так, отроки? — Охрям повернулся к подросткам.
Те дружно закивали: так, мой.
— А коли так, — продолжал чернобородый, — то три десятка воинов для такой оравы — это еще не много. Прибавь к ним самих купцов, и носильщиков, и служек.
— Да, изрядно наберется — кивнул кто-то.
— Нам… — чернобородый тут же осекся, но все хорошо поняли — «нам одним с такой оравой не сладить». Что ж, не впервой намечалось такое дело. Пожав могучими плечами, Охрям встал с лавки и повелительным жестом выгнал из избы всех, кроме чернобородого.
— Ты останься, Крадуш.
Крадуш кивнул.
—И еще кого из отроков….
И дернуло же Пайка зацепиться ногой об кадку. Споткнулся, растянулся на грязном полу, едва не расквасив моржу. Охрям хрипло расхохотался:
— Экий ты неловкий, Заплатка! Что ж, тебе и бежать к Келагасту.
— В Наволок?! — охнул отрок. — Так ведь и за три дня не успею!
Тут разом захохотали оба — и дедка Охрям, и чернобородый Крадуш. Крадуш даже заикал и, схватив корец, напился из бочки.
— Нет, в Наволок ты не пойдешь, и впрямь далече, — пояснил он. — Утячье озеро знаешь?
— Ну, знаю. За Нунгошей, почти по самой Пярдомле-речке.
— Вот туда и пойдешь, — кивнул Охрям. — Там Келагастова сотня. Сотника Звеяром кличут, мосластый такой, беззубый, Покажешь ему вот это, — Вожак вытащил из привязанной к поясу сумки бронзовую застежку-фибулу с рисунком в виде какого-то молотка. — Звеяру все, как есть, обскажешь. Пусть поспешают, к утру ежели подойдут — самое время будет. — Разбойник потер руки. — Ну, чего встал, отроче? Беги же! И только попробуй не успеть. Тогда уж лучше не возвращайся, понял, Заплатка?
— Понял, батюшко! — Пайк кивнул и, поклонившись, быстро покинул избу. |
