– Кто ты, воин? И кому служишь?

– Феспий, чезу владыки Таниса, — раздалось в ответ. — Со мной воины из Хару, которых нанял я для своего князя. Скоро придут корабли, и мы поплывем в Египет.

Дорион кивнул:

– Вот и плывите с миром. Мы вам не помеха.

– Хмм… с миром… — Феспий покосился на приближенных Закар-Баала. — А вот эти люди сказали мне, что хотите вы проверить остроту своих мечей, взять египтянина Ун-Амуна и выкуп в пять талантов серебра.

– Хотим и возьмем, — подтвердил Дорион. — Но твое ли это дело, Феспий?

– Как же не мое? — изумился Феспий, вытаскивая свой железный меч. — Мой князь — союзник Библа, а египтянин, которого ты хочешь взять, божественный посланник. Так что давай разберемся быстро и сразу. Клинок ведь при тебе?

– При мне, — сказал Дорион, положив ладонь на рукоять меча и разглядывая Феспия. — А ты, я вижу, шустрый… Откуда родом?

– Из Лакедемона.

Дорион отдернул руку от оружия. Его лицо чуть заметно побледнело.

– Не буду я с тобою драться! Я — благородный морской вождь, а ты — египетский наемник!

– Не будешь так не будешь. Тогда уходи со своими людьми. Возьми пять талантов камней с этого берега. Я разрешаю.

Кровь прилила к щекам Дориона.

– Я другое возьму, — прошипел он. — Уйду и возьму в море этого египтянина… Не доплывет он до Таниса!

– Еще как доплывет, — заметил Феспий, возвращая меч на место. — Доплывет и скажет владыке Несубанебджеду, что я тут, в Библе, жду корабли. А если узнаю от корабельщиков, что не приплыл Ун-Амун в Танис, наведаюсь к тебе в гости. По дороге в Тир загляну… Ты скажи об этом князю Урету, обрадуй его.

В бессильной ярости Дорион плюнул на песок и, шепча проклятия, отступил к воде.

– Эй, Бен-Зорат! — окликнул Феспий. — Помоги-ка благородному вождю!

– Как прикажешь, господин.

Гигант сграбастал Дориона, поднял и швырнул в лодку. Суденышко клюнуло носом, зачерпнуло воды, но гребцы выправили его и заработали веслами.

Феспий отвернулся от моря.

– Разбить лагерь! Там, — он вытянул руку, — там будет загон для быков, рядом — повозки! Шатры ставить здесь! Быков поить, людей кормить! Сотники, за работу!

Я смотрел на него, смотрел, как воины из Хару, сложив щиты и оружие, распрягают быков и разгружают возы, как забивают в землю колья и натягивают полотняные навесы, как таскают воду из источника и мешки с зерном, как зажигают костры. И еще смотрел, как поднимаются паруса на филистимских кораблях, как наполняет их ветер, как берутся за весла гребцы, погружая их в воду. И казалось мне, что с этими судами, одно за другим исчезавшими за южным мысом, уходят мои беды и несчастья.

– Пойдем в твой шатер, — сказал Феспий, когда все приказы были отданы. — Рад я видеть тебя, Ун-Амун, и рад поговорить с тобой. За те месяцы, что я строил войско из этих жаб и черепах, — тут он поглядел на своих наемников, — я отвык от приятной беседы. Тяжкий труд — вколотить в тупую башку воинский порядок!

В шатре царили прохлада и полумрак. Феспий опустил шлем на землю, стянул доспех и огляделся. Его глаза весело блеснули. На блюде еще лежал изрядный кус баранины, один кувшин был пуст, но в другом еще плескалось вино, у задней стенки похрапывал Брюхо, а рядом сидела на моем плаще милая Тентнут. В ее руках была чаша. Она протянула ее Феспию и наполнила вином.

Щедро плеснув на песок, он выпил остальное и пробормотал:

– Твой бог, твоя женщина, а к ним выпивка с закуской… Хорошо устроился, Ун-Амун! Что празднуем?

Я склонил голову.