— О черт, — простонал Рингмар и ринулся вперед. Он тоже увидел.

Рингмар первым ворвался в комнату, и когда Винтер влетел за ним, уже пытался приподнять тело, висевшее в темноте.

— Где выключатель? — крикнул Хальдерс, лихорадочно ощупывая косяк двери.

В комнате взорвался свет от лампы под потолком. Винтер на секунду зажмурился, но тут же открыл глаза. Рингмар изо всех сил удерживал тело Бремера, висевшее на веревке, грубо закрепленной на торчащем из потолка массивном стальном крюке. Свет был очень ярким, Винтеру показалось, что в глаза плеснули расплавленным металлом. Хальдерс попытался поднять веревку над почерневшим лицом Бремера, потом выхватил нож и одним движением ее перерезал. Рингмар с Винтером еле успели подхватить тело и положили его на пол. Винтер покосился на Хальдерса. В ярком свете лампы его лицо казалось гипсовым, бритая голова напоминала череп.

Рингмар наклонился над телом, поднял голову и взглянул на Винтера.

— Смотри, — сказал он.

Стандартный лист бумаги А4 был прикреплен булавками прямо к груди самоубийцы, через рубашку. Одна из булавок упала, и лист косо свисал с лежащего в нелепой позе тела. Винтеру пришлось наклониться, чтобы прочитать написанные тушью заглавные буквы.

Винтеру пришлось прочитать надпись дважды, прежде чем он понял, о чем идет речь. Рядом с присвистом дышал Рингмар. Хальдерс был белее мела.

Он прочитал еще раз и зажмурился. Снизу доносились голоса. Анета Джанали склонилась над потерявшим сознание Хальдерсом. Голос Рингмара:

— Немедленно пришлите людей, придется копать. Немедленно пришлите людей с лопатами.

61

Отбойные молотки в Эдегорде ревели уже несколько часов. Под цементным полом в подвале нашли одежду. Все пытались подготовить себя к худшему.

Винтер поехал в город. Мир словно потерял глубину, превратился в плоскую, окутанную саваном тумана пустыню между жизнью и смертью. Эдегард олицетворял смерть, все остальное — жизнь. Зарево над городом походило на следы мочи на грязном снегу.

На письменном столе он нашел записку от Бейера и поднялся к нему.

Потом поехал домой, поставил машину в гараж и пошел пешком.

Как и в тот раз, никто не открывал. Он позвонил снова, и дверь внезапно отворилась. Он не слышал скрипа кресла-каталки. Глаза женщины отсвечивали тем же странным, тусклым блеском, что и у Бремера.

— Опять вы, — сказала она.

— На этот раз вам придется меня впустить.

— С чего бы это?

— Потому что все кончено, Бригитта.

— Что ж, это дает немного меньшую вероятность, сказал Бейер.

— Но этого достаточно?

— Да. Иначе тест не занимал бы столько времени и не стоил такую чертову уйму денег.

— Сколько тестов сделано?

— Не спрашивай. Приходи, когда будут рассылать регистр. Он, кстати, может появиться уже в этом году.

Она молча развернула кресло-каталку и покатила в гостиную. Дом затрясся — мимо проехал трамвай. В такой квартире нельзя жить, подумал Винтер. А может, она и не живет. То есть живет, но жизнью это назвать нельзя.

— Как вы меня назвали?

— Вашим настоящим именем. Бригитта.

— Не знаю такую. Никогда не слышала.

— Я же сказал — все кончено. Вам нечего больше бояться.

— Ха-ха.

— Я могу вам помочь.

Она не ответила. Лицо ее было в тени.

— Вы меня слышите, Бригитта?

— Что это вы меня как называете…

— Потому что это ваше имя.