«Что теперь будет со мной? Что я стану делать?» — спрашивала сама себя Лалита, но в этих вопросах не было ни остроты, ни боли. Она была напугана и измождена до такой степени, что если бы она вдруг упала с сиденья, у нее не хватило бы сил подняться и она так бы и осталась лежать на полу кабриолета.

Экипаж подъехал к роскошному, просторному особняку на Парк-Лэйн. Сквозь открытую парадную дверь струился золотой свет. Слуги в пурпурных ливреях с золотым позументом расстелили по лестнице алую ковровую дорожку и открыли дверцы кареты.

Сделав несколько несмелых шагов, Лалита очутилась в необъятном мраморном холле, ниши которого сторожили позолоченные статуи в человеческий рост.

— Прошу вас сюда! — лорд Ротвин вновь крепко сжал ее плечо и повел Лалиту через холл в комнату. В шкафах, расположившихся вдоль стен комнаты, хранилось множество книг, и Лалита решила, что она находится в библиотеке. Посреди комнаты стоял невероятных размеров письменный стол, к которому и подвел девушку ее неожиданный супруг.

Слуга поспешно засветил два настольных канделябра, хотя комната достаточно освещалась светом начищенных до блеска серебряных подсвечников, украшавших стены комнаты.

— Не нужно ли чего-нибудь, господин? — спросил слуга.

— Нет. Распорядитесь, чтобы кучер был наготове. Вскоре он отвезет письмо.

— Будет исполнено, сэр.

Дверь закрылась, и Лалите вновь стало страшно. С удивлением девушка обнаружила, что сидит за столом, а перед ней находится ящичек для бумаг с гербом в виде гребня невиданной птицы, украшенный искусно сделанной золотой короной. Лорд Ротвин открыл ящичек.

— А теперь вам придется написать письмо своей сестре, — распорядился он.

Хозяин дома достал несколько листков писчей бумаги и красивое белое перо.

Лалита в свою очередь расстегнула и слегка распахнула накидку и откинула назад капюшон.

— Ну что ж… пишите, — приказал лорд Ротвин. — «Моя дорогая Софи, — начал он диктовать. — Я передала лорду Ротвину твой отказ, но, так как он счел неразумным не воспользоваться услугами священника, которые были давно оплачены, и отменить празднества, которые он организовал в твою честь, я заняла твое место и теперь являюсь его женой. Не сомневаюсь, ты будешь счастлива узнать, что всякие беспокойства по поводу нездоровья герцога Йелвертонского лишены основания, его светлость ждут долгие годы благоденствия».

Перо замерло в руке Лалиты, когда она написала слова «лишены основания».

— Откуда вам известно об этом? — спросила она и, глядя на листок бумаги, пробормотала: — Его светлость… живет в Гемпшире.

Лалита взглянула в лицо лорду Ротвину и воскликнула:

— Так это была… неправда! Так это вы послали письмо Софи? Так, значит, герцог вовсе не при смерти?

— Нет, конечно! — прорычал лорд Ротвин. — Это было испытание! И ваша сестра его не прошла!

— Как вы могли решиться на такое? — вопрошала Лалита. — Это низко, это жестоко!

— Жестоко? — переспросил разгневанный джентльмен. — Вы полагаете, жестоко подвергнуть сомнению любовь, в которой вам не устают клясться? Я верил в ее любовь, но оказалось, что это чувство существует только в моем глупом воображении! Врочем, дописывайте письмо, и я велю передать его вашей сестре.

— Я… я не буду писать его! Они… они убьют меня! Они убьют меня за то, что я приняла в этом участие!

Голос Лалиты дрожал от неподдельного ужаса. Девушка отложила перо и вновь взглянула на недописанное письмо. Буквы корчились перед ее глазами в диковинной пляске.

— Я… сумасшедшая! Только сумасшедшая могла позволить так с собой поступить! Я… я не могу больше этого выносить!

Лалита закрыла лицо руками и склонила голову на грудь.