— Кеа, куда?

— Направо. Она уже рядом, я слышу. Там много женщин. Там есть еще одна, способная к магии, но она задавила свой дар дурной травой и вином…

— Кой-Кой, направо!

— Домина, там заперто. Ключи у офицера, он с другой стороны… Домина, мне не нравится этот звук!

Мне тоже не нравилось, что бесконечное скрежетание сменилось прерывистым звоном, лампы в коридоре тоже стали моргать прерывисто. К тому же меня слегка потряхивало. Обычное чувство перед хорошей дракой, но мешал постоянный, крайне неприятный запах, царивший в этих мрачных стенах. Я бы затруднилась сказать, чем именно здесь пахло. Здесь отовсюду разило несвободой. Здешние камни настолько пропитались страданием, что, даже зажав ноздри, я не могла дышать свободно.

Кеа оказалась неправа. В этом городе не прижились колдуны, зато черная магия свободно плескалась здесь, подобно нефтяным озерам. Мы угодили в самый центр одного из таких озер. Здесь хотелось обернуться настоящей Красной волчицей, задрать морду к небу и выть…

По железной лесенке бегом спускались трое. Я расстегнула пояс, в петлях оставалось четыре метательных ножа. Для этих троих как раз хватало. Кой-Кой нацелил на них автомат, но я его остановила. До последнего момента, до самой крайней черты, мне хотелось удержаться от убийств.

Мы не затем пришли сюда, чтобы вести войну!

Двоих я остановила метательными ножами. Крошечного количества яда рогатой жабы, нанесенного на кончики лезвий, достаточно, чтобы превратить человека в бревно на сутки. Третий охранник сумел уклониться и первый выстрелил в нас. Пуля стала метаться, как раненая взбесившаяся оса, высекая искры из стен.

Я не удержалась от искушения и станцевала ему танец «мотылька на росе». Это один из самых сложных танцев, особенно когда скользишь навстречу пулям. Признаюсь честно, скользить навстречу оружию четвертой тверди оказалось много сложнее, чем обманывать рыцарей Плаща с их тяжеловесными мушкетами.

Он выстрелил четырежды, прежде чем я достала его незащищенное горло сэлэмом.

— Женщина-гроза, прошу тебя, не делай так больше! — Нюхач не на шутку перепугалась. — У меня от таких волнений полностью пропадает аппетит.

Я обернулась, недоумевая, что за новый лязгающий звук проник в каземат. Оказалось, что хозяева зиндана приказали закрыться решеткам, перегораживающим коридоры. Еще немного — и мы бы угодили в западню. Но Кой-Кой и Юля поступили умно — они подтащили двоих парализованных охранников и положили их так, чтобы помешать решетке закрыться. Отсюда и доносился повторяющийся лязг: железо натыкалось на мягкое тело человека и снова откатывалось назад.

— Отопри нам, — приказала Юля тому трусливому шакалу, что прятался за железной дверью в тупике. — Отопри, мы знаем, что ты здесь. Так будет лучше. Отопри, иначе придется тебя убить.

Возможно, она произнесла эту фразу не совсем так, я не слишком хорошо понимаю наречие руссов. Офицер не послушался. Я слышала его прерывистое дыхание за железным листом, я чуяла кислый смрад его ужаса: он боялся одновременно настолько многих вещей в этом мире, что мне стало жалко его.

Позади, за решеткой, которая бесконечно билась в бок лежащего тюремщика, отворилась другая дверь. В коридор выскочили сразу шестеро, среди них — тощая женщина-саксаул, которая не пускала нас на свидание.