Всего несколько недель прошло, как я набрел на умирающего человека, замешанного в тот самый заговор либо очень похожий. Убийца в этот момент мог находиться в нескольких минутах ходьбы оттуда.

Так называемый полковник Маклем остановился в ближайшей гостинице, с ним кучка людей, если не являющихся негодяями, то выглядящих убедительно в этой роли.

Маклем доказал, что исключительно опасен, убив Сэма Перди.

Теперь тот самый Маклем ошивается здесь, в Питтсбурге, наводя справки — или поручив одному из пособников навести справки — о мисс Мейджорибанкс.

Ну да, я предостерегал ее, но она отнеслась к моему предостережению весьма небрежно.

— Меня это не касается, — сказал я наконец. — Ее предупреждали.

— Ха! — взорвался восклицанием Жобдобва. — Предупреждали! Где это видано, чтобы такая заносчивая девица послушалась предупреждения?

— Ее дело.

— Ее ли? А я-то смекал, что ты имеешь на нее виды! Винить я тебя не виню, парень. Девка прелесть, конфетка просто!

Я проворчал себе под нос, сам не разобрал чего, и опрокинул в рот свой глоток рома.

— Я пошел спать, — раздраженно объявил я, — а она может делать, что знает. — Поднявшись на ноги, прибавил: — Во всяком случае, у нее есть Макейр.

— Макейр! Думаешь, он устоит против тех людей? Маклем — дьявол. Сам дьявол, говорю тебе. Макейр человек сильный, не трус, но Маклему в подметки не годится. Тот его проглотит, только косточки выплюнет.

— Я плотник, — упрямо произнес я. — Приехал строить корабли.

— Да, а девушка пускай пропадает.

— Ты кто такой, мораль мне читать? Пират чертов!

Он засмеялся, обнажив неприглядный ряд зубов.

— Пират, вот как? Это ты мне? Твоя собственная пиратская кровь течет по жилам неразбавленной. Думаешь, я купился на твоего Джона Даниэля? За последнего остолопа меня держишь? Я вашего брата где угодно узнаю, ты же носишь знаки Талона на себе. Тебе еще клешню вместо руки, вылитый был бы старый дьявол!

Ничего себе! Я глядел на него во все глаза. Кто он, пришедший из ночи и болота и знающий меня по имени?

Кроме нас, мало народу оставалось в зале, и наши голоса звучали приглушенно, но звенели напряжением. Несколько пар глаз повернулось в нашу сторону. Высматривают начинающуюся ссору — как они считают.

— Талон так Талон, — сказал я. — Жан Даниэль Талон, Я если уж тебе приспичило знать, и поговаривают, что основатель нашего рода был пиратом… или капером. Тебе что до этого?

Он успел наполовину встать со стула, теперь опустился обратно.

— Сядь, прах тебя побери, побеседуем. Ты вот меня пиратом окрестил. А я и был пиратом, и не только. Лучшего артиллериста, чем я, моря никогда не видали, а иногда я плавал под черным флагом, но это не важно. Думаешь, те, кто бороздил индийские воды, забыли Старого Когтя? Они •помнят. Помнят, поверь мне, и как он сам-друг взял крепость Джинджи, тоже помнят.

— Он ее не брал. Просто побывал там.

— «Побывал», говоришь? Да, побывал, вошел, где не могла пройти армия, взобрался по стенам и башням прямо во внутренние комнаты и бросил вызов матерому льву в его собственном логове. Ухватил за бороду и подровнял ему уши, потом прикончил и унес с собой мешок добычи, которого хватило бы, чтобы выкупить половину европейских королей! Кому в тех водах неизвестна эта история? Я сам смотрел на стены Джинджи спустя эти многие годы и содрогнулся, помыслив о человеке, посмевшем в одиночку подступиться к ним.

Над столом воздвиглась человеческая фигура. Подняв взгляд, я увидел, что это человек с парохода, Джон Масман.