Но само собой, большинство путчистов не желает — не желает по-настоящему — никаких социальных перемен. Они просто хотят порулить. — Я остановился. — Вы хотели со мной говорить, мистер Шото. Чем могу вам помочь?

— Вы отправляетесь на Запад. Мне подумалось, что вам не грех получше экипироваться. Не знаю, что у вас за оружие, но уверен: ничего, что бы шло в сравнение с тем, какое есть у меня, быть не может. Дело обстоит так: молодой австриец, очень богатый, приехал сюда охотиться на бизонов. Убить медведя гризли ему хотелось тоже. Привез превосходное оружие, много всякого снаряжения… и заболел. Тому уже не один месяц. Недавно он распорядился его вещи продать. Поскольку вы собрались в опасные места, я посчитал, вы можете быть заинтересованы.

— Определенно заинтересован.

Он подошел к двери.

— Жак? Будьте добры, покажите мистеру Талону ружья Паули, пожалуйста!

Я последовал за Жаком.

Когда за мной закрылась дверь, задумался, не было ли у Шото охоты заодно удалить меня из комнаты, чтобы его разговор с Табитой никто не слышал. Но в любом случае предлога остаться у меня не было, а оружие меня действительно интересовало.

Жак не скрывал зависти.

— Сам бы их приобрел, — говорил мне, — да денег таких нет. Очень дорого, очень, очень!

— Кто их сделал, расскажите.

— Паули — швейцарец, из Берна или откуда-то поблизости, и служил в швейцарской армии, потом перебрался во Францию. На показательных стрельбах в присутствии одного из генералов Наполеона он сделал двадцать два выстрела за две минуты.

Одна винтовка особенно удобно лежала в моих руках, изящная, без избыточного веса.

— Эту Паули сделал по заказу молодого джентльмена. Своими руками сделал, и великолепно вышло.

— Наполеон испытывал эти винтовки?

— И одобрил, но для армии они слишком дороги. Видите? Вот этим рычажком открываете казенную часть и вкладываете патрон. Расходуется меньше пороха, и выстрел не задерживается. Можно очень быстро зарядить и разрядить.

— Здорово придумано.

— А вот два пистолета Колиэра, с цилиндрами, поворачиваемыми вручную.

Вся эта роскошь обойдется мне дороже, чем я могу себе позволить, но какова цена человеческой жизни? Поколебавшись, я взял винтовку, взвешивая за и против, и не в силах был с ней расстаться. Приятно держать, легко вскидывается к плечу. Отличный прицел. Наконец все-таки положил.

Приняв у Жака пистолеты, я осмотрел их, ничего не пропуская. Пистолеты этой системы сначала делались с механизмом для поворота цилиндра после выстрела, но приспособление это работало неудовлетворительно. Однако поворачивать рукой было несложно и давало несколько выстрелов без перезарядки.

— Сколько? — спросил я в конце концов, зная, что назовут мне несусветную цифру.

— Об этом надо говорить с мистером Шото. Оружие в его распоряжении, и, как я слышал, он вправе назначить цену, какую пожелает.

Я неохотно оставил пистолеты и двинулся обратно в кабинет. Табиты там не оказалось.

— Где Табита? — спросил я. — Ей нельзя возвращаться на пароход!

— Увидитесь с ней сегодня вечером. Пошла ко мне домой, только и всего. Мы даем в ее честь маленький неформальный прием и будем рады, если вы придете.

— Приду.

— Понравилось оружие?

— Прелесть! Но, боюсь, мне не по карману. Лучшего я, пожалуй, в жизни не видел.

— Да-а, — Шото откинулся на стуле, — превосходные изделия. Что до цены, ее оставили на мое усмотрение. Деньги для хозяина ничего не значат. Его больше заботит, получит ли это оружие достойное применение.