|
Король поник головой, чувствуя свое бессилие. Так уходят они, и мне нечего послать им вслед. Что им теперь до моей преходящей победы, когда сами они у престола вечной победы. И вдруг в памяти его возник весь благодарственный гимн, от слова до слова, который он прочитал при сгущающейся тьме и нашел слишком торжественным и слишком печальным. Но сейчас грудь его сдавил страх. Торопливо вырвал он у кого-то из рук факел и поспешил к ближайшим мертвецам, пока не нашел того, о ком ему говорило предчувствие. Зарыдать он не мог, слишком больно сдавило ему грудь. Только водил факелом над старым своим товарищем, разглядывая, как он лежит, как сложены руки и не запечатлелась ли в потухших глазах последняя воля. "Ничего. Конечно, ничего. Ведь он один из многих, из всадников конного отряда былых времен. И без него остается достаточно гугенотов. Но этот хотел уйти - почему? Твой срок истек, друг дю Барта? А мой когда придет?" Вместо ответа на вопросы, которые рвались из сдавленной груди, он сказал дворянам, что они сейчас споют благодарственный гимн господу, он будет петь, а они вторить ему. И он принялся читать нараспев, как псалом, просто и негромко. Остальные знали напев и дружно подтягивали вполголоса. Господь мой, созданного из земли, Днесь сына твоего нам ниспошли, Да снизойдет в небесной колеснице В блистанье звезд и солнц он с облаков, В предшествии всех ангельских чинов, Чтоб поразить твоих, господь, врагов Мечом, что молнией горит в деснице! Вот лучшая из битв! Сам божий сын Водитель наших доблестных дружин! В очах твоих победу мы узрели, Настало ныне царствие Христа! Да будет жертва наших душ чиста, Дай мне уйти под сению креста К престолу вечности - последней цели! Когда король кончил, он долго плакал, и никто не понимал о чем. Последние строки он произнес уже совсем невнятно. Благочестивое пение дворян заглушило его. В сельском трактире стояло громкое ликование, но несколько человек, выйдя из праздничной залы, поджидали короля, который возвращался с поля битвы. - Сир! Ждем приказаний! - Сняться до рассвета и спешить в мою столицу! - Сир, того требует от вас ваша слава... На сей раз ничто и никто не сможет противиться вам. Ворота распахнутся перед вашей славой. - Одну и ту же мысль подхватывали разные уста, словно по уговору. Таково было впечатление короля, в особенности когда прозвучали последние слова: Великий и победоносный король никогда не отречется от своей веры. Генрих переводил взгляд с одного на другого. Вот каковы те, кто сомневается в нем и его стойкости. Он знал это давно, он понимал, что кое-кто из них втайне сам начинал колебаться, подозревая в том же и его. Легче всего было ему судить об этом по собственным своим тревогам и сомнениям. Снова сдавило ему грудь, как у тела его старого товарища. - Бог дарует победу гугеноту, господа, - произнес он гордо и внушительно. - Господь бог мой учит меня чтить оба исповедания и не изменять моим единоверцам. - Однако в последнем он уже и сам сомневался и взглядом разгадал, что многие из протестантов, слушающих его, не дают веры его словам. Исключение составляет Морней. |
