В результате число волков действительно приумножилось с конца восьмидесятых. Они вернулись на многие из своих старых охотничьих угодий, и с каждым годом их все больше на все большей территории благодаря умению этих животных справляться с проблемами, навязанными им цивилизацией.

Повадки

Серый волк — одно из самых пугливых диких животных. Я разговаривал с людьми, которые всю жизнь провели в краях, где волки — далеко не редкость, и все же ни одного зверя они никогда не видели. Слышали по ночам, утром наблюдали их следы, но не самих животных, пока те не попадали в капкан или не гибли от яда. Крайняя пугливость — это отчасти влияние нового опыта, а отчасти уважение к человеку, которое теперь охватывает каждого волка в стране. Существует множество записей о том, что во времена лука и стрел волк был непреходящей угрозой для людского рода. Без сомнения, тогда человек считался честной добычей, безусловно, нелегкой и осторожной, но все же годной в пищу в тяжелые времена. Поэтому каждую зиму в Америке, как и в Европе, некоторое количество людей оказывались убитыми и сожранными голодными волками.

Однако я не смог найти ни одного достоверного случая за последние двадцать лет, чтобы волки Запада, и в особенности волки Манитобы, убивали или хотя бы нападали на человека.

Нижеследующая история, связанная с Джорджем Фрейзером из Виннипега, очень точно описывает нравы сегодняшних волков: в 1886 году он путешествовал около озера Уайтуотер в южной части Манитобы и наткнулся на шведа, управлявшего длинным открытым фургоном, в котором лежали три или четыре говяжьи туши. Два огромных волка то запрыгивали на груз, то бегали вокруг него, выхватывая мясо, несмотря на попытки шведа отогнать их вилами. Возница и волки некоторое время кружили возле фургона, прежде чем мужчина услышал крик Фрейзера, велевшего ему держаться в стороне; он так и поступил, а Фрейзер застрелил обоих волков. Швед рассказал, что какое-то время эти двое были настоящей чумой, убили у него овец и одного жеребенка. Но они никогда не причиняли вреда человеку.

Я видел множество вырезок из свежих газет, где описывались душераздирающие истории о мужчинах, женщинах и детях, съеденных серыми стаями, но все и каждая рассыпались после полного расследования обстоятельств. Возникает вопрос: ошибочны ли старые записи, или теперь волки — это совсем другой вид? Ответ в том, что нынешние волки те же, что и прежде, за исключением одной детали: страх научил их не трогать людей. Человек с современным оружием — иное существо, нежели человек с луком и стрелами. Волки поняли это и теперь стали не опаснее койотов. Они не только избегают наносить вред человеку, но и знают, что сами могут пострадать, если не будут скрываться днем. Я полагаю, именно поэтому волки так редко встречаются, даже когда их сравнительно много.

Учитывая такие изменения, нет нужды приписывать этому животному разум, схожий с человеческим. Несомненно, неудачи и неприятные сюрпризы породили в нем стойкое и повсеместное недоверие ко всем странным вещам, а также обоснованный страх перед тем, что несет на себе отпечаток человека. Недоверие в сочетании с тонким обонянием может объяснить многое из того, что кажется глубокой проницательностью. Тем не менее это не объясняет всего, как мне и удавалось наблюдать раз за разом, когда я пытался поймать или отравить волков на ранчо.

Но даже приписывая многое простой пугливости, мы не должны отказывать волкам в интеллекте, хотя, без сомнения, они стоят гораздо ниже нас, заменяя осмысленное понимание опасности страхом перед неизвестностью.

Один из самых любопытных известных мне примеров дает Б. Р. Росс. Свидетельство исключительно косвенное и неполное, но Росс был хорошим натуралистом и, по-видимому, полагал дело доказанным: «В мае, — говорит он, — когда лунки, прорезанные во льду, не замерзают, рыбак из Форт-Резорт, проверяя свои снасти, расставленные на некотором расстоянии от форта, обнаружил, что к ним кто-то наведывался: снасти и крючки лежали на льду вместе с наполовину съеденными останками форели, а вокруг были заметны волчьи следы.