Охотник Райдер часто промышлял в этой местности, и вскоре он наткнулся на отпечаток лапы в пять с половиной дюймов длиной — след гигантского волка. По грубым прикидкам, на каждый дюйм отпечатка лапы в норме приходится по двадцать-двадцать пять фунтов веса и шесть дюймов роста; таким образом, этот волк достигал тридцати трех дюймов в холке и весил около ста сорока фунтов; безусловно, столь крупного волка охотник еще не встречал. Кинг жил раньше в Козьей деревне, и теперь он воскликнул на привычном с детства наречии: «Смотри-ка, не старина ли это Билли?» Так, весьма тривиально, Темногривый стал для своего заклятого врага Билли Бэдлэндсом.

Райдер хорошо знал волчий зов: долгий ровный вой, но у Билли была исключительная особенность — плавность, которую невозможно не узнать. Райдер слышал такой вой прежде, в Тополином каньоне, и когда он наконец увидел огромного волка с темной гривой, то был поражен мыслью, что это отпрыск той самой старой желтой фурии, угодившей в его ловушку.

Он рассказал мне об этом среди прочего, когда мы сидели у костра. Я узнал о прежних временах, когда любой мог поймать или отравить волка, и о том, как они закончились вместе с простодушными волками; о новом поколении хитроумных волков, способных обойти любые ухищрения скотоводов и неуклонно продолжавших плодиться. Теперь охотник говорил мне о многочисленных авантюрах, которые затевал Пенроф с разными породами собак; о фоксхаундах, гончих для лисьей охоты, быстрых и чутьистых, но слишком уязвимых, чтобы драться с волком; о борзых, которые становятся бесполезными, потеряв преследуемое животное из виду; о датских догах, слишком неуклюжих для пересеченной местности; и наконец, о смешанной своре, включавшей все породы, иногда даже отважных бультерьеров, которые возглавляли ее в финальном сражении.

Охотник рассказывал об облавах на койотов, обычно успешных, поскольку койоты бежали на равнины и борзые легко их ловили. О том, как с этой самой сворой были убиты несколько мелких серых волков, хотя обычно это стоило жизни возглавлявшей ее собаке; но особенно подробно он задержался на рассказе о невероятной доблести «этого проклятого Черного Волка с горы Сентинел», о многочисленных попытках убить его или загнать в угол — нескончаемой череде неудач. Ибо огромный волк с раздражающим постоянством продолжал питаться лучшим скотом, носившим клеймо Пенрофа, и каждый год обучал все больше волков совершенно безнаказанно заниматься тем же самым.

Я слушал так же, как золотоискатели слушают рассказы о сокровищах, ведь это была моя жизнь. Это было то, что владело нашими умами, поскольку свора Пенрофа лежала вокруг нашего костра. Мы охотились на Билли Бэдлэндса.

VIII. Голос в ночи и гигантский след поутру

В одну из сентябрьских ночей, когда на западе исчезла последняя полоса света и койоты завели свою визгливую песню, раздался глубокий нарастающий вой. Кинг вынул трубку изо рта, повернул голову и сказал: «Это он, старина Билли. Он наблюдал за нами весь день с холма и теперь, когда ружья стали бесполезны, явился, чтобы позабавиться с нами».

Два или три пса вскочили, ощетинившись, — они явно поняли, что это не койот. Собаки бросились в темноту, но далеко не ушли: их боевые возгласы внезапно сменились громким визгом, и они прибежали обратно к спасительному огню. У одной было так разорвано плечо, что она больше не могла участвовать в охоте. У другой рана появилась на боку и казалась менее серьезной, и все же на следующее утро охотники похоронили эту собаку.

Мужчины были в ярости.