Воронин бросил взгляд на часы. Время давно уже было не обеденное, тем не менее он считал, что перед столь ответственной операцией следует подкрепиться. Иванов не возражал. Герман поручил свой примелькавшийся «форд» заботам Клыкова и отправился в ресторан «Славянский базар» на плебейской «Волге», имея, впрочем, в качестве водителя полковника ФСБ. На входе в ресторан они нос к носу столкнулись со следователем Песковым. Герман рассыпался в извинениях, но Юрий Григорьевич лишь рукой махнул. Ничего странного в появлении следователя именно в этом ресторане, конечно, не было, поскольку «Славянский базар» был расположен недалеко от прокуратуры, тем не менее Воронин навел справки у знакомого официанта и выяснил, что Песков сидел за столиком у окна с иностранцем.

– А почему вы решили, что этот брюнет иностранец?

– Он разговаривает с акцентом.

– Они общались?

– Я не прислушивался. Кажется, да. Ваш знакомый назвал иностранца Альфонсом.

Иностранец как ни в чем не бывало сидел за своим столиком и с аппетитом поглощал блинчики с черной и красной икрой. Был он смугловат и темноволос, возраст – около сорока, худощав и представителен на вид. Словом, по всем статьям добропорядочный обыватель, приехавший в Санкт-Петербург, чтобы полюбоваться на творение Петра Великого и полакомиться национальной кухней.

– Приятного аппетита, – пожелал гостю северной столицы Воронин, присаживаясь к столу. – Вы не возражаете?

Почти все столики в ресторане были заняты, так что претензии джентльменов на два освободившихся стула вряд ли можно было назвать необоснованными.

Иностранец улыбнулся и вежливо кивнул головой.

– Настоятельно рекомендую вам попробовать стерлядь. Ее здесь изумительно готовят, – сказал бывший опер.

– Благодарю.

– Извините, я не представился. Герман Воронин.

Иностранец бросил на слишком навязчивого аборигена недовольный взгляд, но все-таки назвал себя:

– Альфонс Ридегер. Я из Аргентины.

– Интересуетесь русской стариной?

– Только с гастрономической точки зрения, – усмехнулся Ридегер. – Извините, господин Воронин, но мне нужно идти. Приятно было с вами познакомиться. А стерлядь я обязательно попробую в следующий раз.

Ридегер действительно говорил по-русски с акцентом, зато правильно расставлял ударения и не путался в падежах. Интересно, о чем же они беседовали со следователем Песковым? Неужели только о русской кухне? Воронин проводил иностранца глазами, Ридегер приветливо помахал ему от двери рукой.

– Мне нужны сведения о бабушке Василисы Радзинской.

– Зачем? – удивленно вскинул глаза Иванов, занятый как раз той самой стерлядью, которую только что нахваливал Воронин.

– Эта дама, я имею в виду премудрую Василису, смутила питерскую языческую элиту своей претензией на божественное происхождение. Согласись, Георгий, для такой претензии должны быть хоть какие-то основания. Кроме того, Щеголев до поросячьего визга боится бывшую жену. У него руки затряслись, когда он ее увидел. Причем, как мне кажется, Борис Степанович даже самому себе не признается в этом своем почти мистическом чувстве. У меня был опыт близкого общения с одной женщиной из Мореевки, так вот в момент страстных объятий мне показалось, что сквозь ее прекрасный лик проступили звериные черты. Кто знает, быть может, и Щеголев заметил нечто подобное у Василисы.