— Почему ты считаешь, что он холостяк?

— Черт побери, разве не ты сам спросил его, холостяк он или вдовец? И он тебе ответил.

— Ты веришь всему, что он говорит, Рыжик?

— Ха! — сказал я. — Чего ради ему лгать в этом вопросе?

— Может, он зарезал супругу. По-твоему, все холостяки эксцентричны?

Он решил, что достал меня, — ведь я сам холостяк. Я сказал:

— Понятно. Послушай, вы там говорили о чем-то заумном. Берли… или как его там? Я ничего не понял. Или просто опоздал к началу разговора?

— Опоздал, но не очень. Он крутил пластинку, когда ты помогал доктору разбираться с трупом, и решил блеснуть образованностью. Ну, я не остался в долгу.

— Ещё бы, ведь ты эрудит!

— Черт возьми, не называй меня эрудитом!

— Но ты же эрудит!

— Конечно, отрицать не стану. Но слово «эрудит» не из твоего ковбойского лексикона. Ты слышал, как кто-то меня так назвал, и теперь повторяешь, как попугай. Лучше зови меня умником, если тебе хочется.

— Ладно, Фрэнк. Но послушай, старика надо было ещё о многом спросить, а ты не задал больше ни одного вопроса. Что так?

— Зачем спрашивать, если пока мы бродим в потемках? Подождем, что скажет док, да и покойника неплохо бы опознать. Если это Стиффлер, то попытаемся выяснить, куда он ходил вчера вечером. А потом снова займемся Медли. Вопьемся в него, как пиявки.

— Бред, — сказал я. — Медли не имеет отношения к покойнику. Разве он оставил бы труп у себя на заднем дворе? У него есть машина.

— Кто знает, возможно, он предпочел почему-то его оставить.

— Да и какая может быть связь между ним и Куртом Стиффлером?

— Не знаю, — сказал Фрэнк. — Я не уверен, Рыжик, что это Стиффлер. Видел его всего один раз, и то несколько минут и не вблизи. Вот это и будет нашей первой заботой — опознать труп.

— Каким образом?

— Черт возьми, давай сначала перекусим. Уже больше часа. Как насчет пиццы?

— Да, — сказал я, — и как можно больше.

С пиццей меня познакомил Рамос, за что буду вечно ему благодарен. До того как мы стали работать одной командой, я даже не подозревал, что на свете существует такое изумительное блюдо.

Мы направились к той части Бродвея, которая примыкает к парку. Было ясно, что он намерен подкрепиться в закусочной на углу. Оставив машину на стоянке, мы вошли в закусочную и устроились в отдельной кабинке. Заказали две пиццы — одну с анчоусами, другую с колбасой. Мы всегда берем разные виды пиццы и потом делимся порциями.

Приняв заказ, официантка отошла от столика. Я с интересом разглядывал её формы, когда Фрэнк сказал:

— Постарайся думать о деле, Рыжик. Пока ждем заказ, один из нас мог бы позвонить по телефону.

— Вот ты и позвони. А я на некоторое время отвлекусь от дел. Сейчас у меня в голове более приятные мысли.

Однако Фрэнк сказал:

— Нет, давай разыграем.

Он подкинул монетку, и я крикнул: «Орел!» — но выпала решка.

Короче, идти к телефону пришлось мне. Я набрал номер дока Реберна и услышал его голос.

— Рыжий Кахэн, док, — сказал я. — Что новенького?

— Немного. Я только что из морга. Его раздели и положили на стол. Внешний осмотр я произвел, а что у него внутри — не скажу. Для вскрытия нужно разрешение.

— Если мы съездим за разрешением сейчас, вы сможете разрезать его сегодня?

— Сегодня? Пожалуй, смогу, но послушай, Рыжик, лучше сначала провести опознание, если это вообще возможно.