Да ладно, дракона же не обучали оказанию скорой помощи… тем более не учили кардиохирургии.

Но она не остановилась.

— Помоги мне, — прошептала она зверю. — Прошу… исправь это, помоги ему, спаси его… спаси его и тем самым ты спасешь себя.

Она не могла просто позволить ему умереть. Не имело значение, что их ждала вечность из-за того, что Дева-Летописеца даровала им, им не придется беспокоиться о разлуке. Она попытается спасти его.

Помогая ей, братья снова уложили Рейджа на спину, и слезы Мэри закапали на грудь ее супруга, когда она переместила руки на обманчиво-маленькую рану примерно в дюйме справа от его грудины.

Боже, казалось, что рана была размером с могилу.

— Исправь это… как-нибудь, прошу… умоляю…

Татуировка осталась там, где она остановила руки.

— Исправь это…

Время замедлилось до черепашьей скорости, и сквозь слезы в глазах Мэри смотрела на грудь Рейджа в ожидании чуда. Шли минуты, и ее унесло в искаженную реальность, где она чувствовала скорее нервозность, чем полноценную панику. Эта плоскость не угнетала и была в два раза больше их галактики, и Мэри могла думать лишь о том, что Рейдж сказал о часах, которые провел возле ее койки в человеческой больнице: зная, что она умрет, неспособный никак повлиять на это, заблудившийся, хотя он знал точный адрес своего местонахождения.

Словно гравитация потеряла власть надо мной, сказал он тогда, но одновременно продолжала давить. А потом ты закроешь глаза, а мое сердце остановится. Я мог думать лишь о том, что ты навсегда останешься такой. И одно я знал точно: что я никогда уже не буду прежним, все станет хуже… потому что я буду скучать по тебе, и никто никогда не займет твое место.

Но потом пришла Дева-Летописеца и все изменила.

И, тем не менее, вот она, Мэри… борется за его жизнь.

По причине… когда она сосредоточилась на вопросе… по неправильной, чертовски несправедливой, и она не могла повилять на это.

Сначала она не уловила вспышку тепла в путанице чувств. На переднем плане ее разума было столько всего, а смена температуры была едва ощутима. Но потом стало невозможно игнорировать жар.

Проморгавшись, она, хмурясь, уставилась на свои ладони.

Она не осмелилась убирать руки, чтобы посмотреть, что происходило под ними.

— Рейдж? Рейдж… ты останешься с нами?

Жар мгновенно стал таким сильным, что проходил мимо ее рук, согревая воздух, который она вдыхала, склонившись над своим супругом. А потом она ощутила толчок, словно зверь под кожей перекатывался…

Без предупреждения Рейдж раскрыл рот, пытаясь сделать огромный вдох, торс оторвался от земли, отбрасывая ее назад, заставляя сесть на задницу. Когда Мэри оторвала от него руки, показалась его татуировка, и она…

Изображение дракона потеряло очертания, цвета смешались, но все же оставались различимыми, как на одной из старомодных картин, которые она продавала на семейных ярмарках в детстве.

Она больше не видела пулевую рану.

Раздался коллективный вздох, за которым последовали восклицания «что за чертовщина?!», а потом донеслось несколько «аллилуйя!», сказанных с бостонским акцентом.

— Мэри? — ошеломленно выдохнул Рейдж.

— Рейдж!

Но прежде чем она успела обнять его, он зашелся в неистовом кашле, его вздувшийся живот напрягся, а рот широко распахнулся.

— Что с ним такое? — спросила она, потянувшись вперед и прекрасно понимая, что ничем не может ему помочь. Черт, медицинский персонал казался таким же сбитым с толку, а ведь это они носили приставку «Доктор Медицины» перед своими именами…

Рейдж выкашлял чертову пулю.