Она дотронулась пальцем до его губ. Она только что отдала ему сердце навсегда, но почему-то, и непонятно почему, не могла сказать ему те же слова. Внутренний голос твердил, что это краткое волшебное мгновение среди долгих дней суровой реальности. Потом Джон Патрик вернется в свой мир, а она — в свой.

Но он, казалось, не ждал ответа. Он перекатился на спину и взглянул на Аннетту.

— Наверное, тебе надо было бы родиться морской наядой, — тихо сказал он.

Аннетта попыталась улыбнуться, но волшебное облако страсти, окутывавшее их, уже унеслось вдаль.

* * *

Джон Патрик выругался про себя, глядя, как бледнеет Аннетта, наблюдающая за погрузкой пушек на борт.

Настал судный день.

До этого было три дня небесного блаженства, когда он знакомил ее с островом, который любил почти так же, как Мэриленд. Он учил ее плавать в холодном водоеме у подножия стофутового водопада. Он ликовал, глядя, с каким восторгом она принимает платья, которые он ей покупал. Они ужинали самой свежей рыбой в лучшей городской таверне и облазили все лавки Форт-Ройала, где Аннетта жадно разглядывала все новое и незнакомое.

На второй день стоянки в гавани он отправился в Форт-Ройал один и договорился о погрузке пушек, которые двумя неделями раньше были доставлены из Франции. Официально они были закуплены в кредит молодым государством, и Джон Патрик числился поставщиком. Но ему было известно, что пушки — подарок Франции народу, сражающемуся против англичан. На обратном пути он зашел в лавку, где они видели попугая, и вышел оттуда с птицей ь руке.

Насчет попугая он питал кое-какие сомнения. Хозяин лавки поклялся, что попугай не употребляет никаких крепких выражений. Попугай и вправду непрестанно повторял: «Билли — хорошая птица». Все сомнения испарились при виде радости, с какой Аннетта приняла из его рук клетку с попугаем. Тот сразу же сообщил Аннетте, что отныне она владелица очень хорошей птицы. Что-то в его глазах-бусинках заставило Джона Патрика не слишком доверять Билли, склонному, очевидно, к преувеличениям, но восторженная радость Аннетты была неподдельна, и обычная ее сдержанность растаяла без следа. Джону Патрику стоило большого труда расставаться с ней на ночь, но если он нарушал некоторые правила поведения, то ни за что не хотел нарушить главного — не проводить с Аннеттой ночи в ее каюте. Одно дело, что команда подозревает, и совсем другое — что знает наверняка. Это разные вещи.

Сегодня утром, на четвертый день их пребывания на острове, он пришвартовал «Звездного Всадника» к пристани и отдавал команде приказания. Аннетта появилась на палубе и с ужасом увидела, как по трапу на корабль вкатили тяжелые орудия. Грузчики переправили восемь огромных пушек в трюм.

Джон Патрик оглянулся, но Аннетты на палубе уже не было. У него сжалось сердце. Она не устроила скандал, и это заставляло его беспокоиться и недоумевать. Он окликнул Бизли, который был приставлен к ней для услуг:

— Следи за мисс Кэри, пока мы стоим в доке, и узнай, не надо ли ей чего.

— Эй, сэр, — сказал Бизли и пошел выполнять приказ.

И Джон Патрик всецело занялся пушками.

Бизли вернулся.

— Я не могу ее найти, — сказал он тревожно.

Джон Патрик выругался снова. Он не мог сейчас бросить дело. Каждая пушка весила больше 3200 фунтов, и если такую тяжесть не закрепить как следует, то при первой же буре груз может потопить «Звездного Всадника».

Куда она исчезла? Как? Он не имел возможности все время следить за трапом, но надеялся, что обязательно заметит, если Аннетта попытается бежать с корабля. А если не он, то кто-нибудь обязательно обратит внимание.

Бизли все еще ожидал ответа.

— Возьми двоих людей и обыщи весь город.

Матрос пребывал в нерешительности.