Он щелкнул кнутом — лошади перешли на более быстрый бег. Неожиданно, откуда ни возьмись, появились капли дождя — прямо из голубого неба, искрящиеся на ярком солнце.

«Хорошо, — угрюмо подумала она. — Хорошо». Дождь затуманил ее взор. Всего лишь дождь. Который не имел никакого отношения к слезам…

— Это — верхняя гостиная, — сказал Сэмьюэл. Он оглянулся. Леда все еще поднималась по лестнице, теребя в руках зонтик.

— О, нет, — она покачала головой, пройдя мимо него. Свет, проникающий сквозь французские жалюзи, раскладывал белые полосы на полированном деревянном полу. — Нет, по плану здесь должен быть кабинет. Ты помнишь, мы измеряли письменный стол — не помешает ли он открываться двери.

— Я могу поставить стол в мой офис внизу. :

Легкое голубое платье слегка касалось подолом пола. Она отказалась от бюстгальтера из-за жары, мало кто из женщин здесь пользовался ими. В своей широкополой шляпе, с задумчивым взглядом, Леда, казалось, сошла с изящной картины.

— Стол, это все, что мы подобрали для этого кабинета? Оставь комнату для гостиной. Нет смысла делать в ней кабинет. Мне он не нужен.

Она несколько секунд смотрела на солнечные пятна на полу, затем направилась к противоположной двери. Он так и не понял, о чем она думает.

— Вряд ли я буду проводить здесь много времени, — сказал Сэмьюэл.

Леда прошла в соседнюю комнату. Остановилась у окна с наполовину поднятыми жалюзи.

Он последовал за ней, остановился посередине пустой комнаты. За ее силуэтом у окна были видны верхушки деревьев на склоне, долина, море. Корабль стоял на якоре, со своими светлыми палубами он казался сейчас игрушкой.

— Тебе нравится? — спросил он. Она долго не отвечала. Затем сказала, не повернувшись:

— Это — самое красивое место, которое мне когда-либо доводилось видеть.

Он почувствовал облегчение. И боль — глубокую боль в сердце.

Эта комната угловая, куда должен залетать ветер с зеленых холмов и доносить свежесть водопадов — на плане она была обозначена как спальня Кэй. Когда он строил этот дом, он всегда думал о том, чтобы здесь понравилось Кэй.

Но сейчас — сейчас он думал только о том, как он будет здесь лежать с Ледой в широкой кровати, а прохладный ветер будет прилетать с гор и ласкать ее горячее тело и его спину.

— Ты можешь посадить фруктовые деревья. Манго, например.

— Я вчера попробовала манго. Что-то безвкусное, — она издала звук, похожий на смех.

— Тогда папайю. Или просто декоративные кустарники, — он хотел, чтобы она посадила здесь что-нибудь — знак ее будущего, — плимераи быстро растут.

— Тебе они нравятся?

— На них много цветов. И цветы хорошо пахнут. Она посмотрела на него через плечо и повторила:

— Тебе они нравятся?

Да ему совершенно наплевать! Его сейчас занимала, только одно: если он подойдет ближе, то уклонится ли она от прикосновения? Они здесь одни…

Он почувствовал, что его снова парализовало, он не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой. И в то же время чувственное желание не отпускало.

Он видел очертания ее бедер под нежным муслином. И ее грудь.

— Сэр? — прошептала она.

Он ничего не ответил. Видел только ее волосы, представлял обнаженную грудь, полуоткрытые губы. Она повернулась — женственный изгиб качнувшихся бедер…

Он не сдвинулся с места. Его тело словно обернулось камнем…

Но вот пружина сорвалась, он схватил ее за плечи, прижал к белой стене. Шляпа — ленты и перья — упали на пол.