Он все еще стоял позади нее. Она не могла видеть его лицо. Леда почувствовала смущение и растерянность.

— Спасибо. Вы очень добры.

— У меня дела, — сказал он коротко. — Доброго вам утра!

Леда обернулась, но он уже ушел, исчез за дверью кабины, дверь которой тихо качалась взад-вперед в такт волнам.

Каким-то образом Леда знала, что Гавайи выглядят как Шотландия. Не потому, что она когда-либо видела Шотландию, но знала, что там горы и маленькие деревушки. На черно-белых фотографиях Гонолулу выглядела в окружении кораблей в гавани и гор на далеком горизонте. Леда не ожидала увидеть столько красок.

Цвета превосходили все ее ожидания. Как будто кто-то выплеснул в море целую бочку акварели: индиго переходило в кобальт, в лазурь, бирюзу, нефрит, поднимаясь в бриллиантовых всплесках до побережья.

За черными и красноватыми склонами Бриллиантовой Горы облака ласкали зеленые горы, сверкающие и исчезающие по мере того, как проходило судно. Другой кратер, сложенный из интенсивно красного вулканического пепла, стоял в своей совершенной симметрии у основания гор, поднимаясь из обрамления пальм и лесов.

Даже воздух казался живым, мягким и полным нежности. Когда они проходили вдоль узкого извивающегося канала в гавань Гонолулу, где можно было увидеть край коралловых джунглей, вдали начала звучать музыка. Среди сотен, среди тысяч людей стояли музыканты в красных кителях с позолоченными эполетами и играли яркие джазовые мелодии.

Леда стояла с Дикки, потрясенная в свои двадцать пять лет так же, как и этот ребенок, восхищенная этой фантастической страной, в то время как толпы на пристани устремились к судну.

Люди различных национальностей и цвета кожи, в свободных одеждах, алых и желтых, зеленых, белых, розовых — и все, будь то мужчина или женщина, были украшены гирляндами и венками из цветов и листьев.

Леда едва удерживала Дикки, который рвался убежать вниз по лестнице или прыгнуть через перила, чтобы присоединиться к коричневым эльфам, плавающим и плещущимся в чистой воде внизу. Мистер Видал попросил их обоих подождать на палубе, пока он найдет родителей мальчика. Леда поняла, почему. Дикки тянул ее вниз, умолял спуститься, высматривал вокруг все, насколько хватало глаз, в конце концов он запрыгал и закричал: «Вот они! Мама! Папа!»

Ребенок освободился из рук Леды и рванулся вниз по ступеням, бросившись в нагруженные цветами руки супружеской пары, одетой в белое. В один момент он был увит и украшен цветами, а затем исчез в толпе.

Леда наблюдала приветствия. У нее не было причин чувствовать себя печальной, думала она. У нее были причины радоваться. Город казался сонным, грязные улицы, несколько церковных шпилей и крыш среди зелени, но какое у него было улыбающееся лицо!

Леда смотрела на многочисленных одетых в белое мужчин, носящих шляпы на голове, и думала: «Если только…». Но об этом глупо было думать. Это был признак слабого характера. За прошедший месяц она выстроила большой воздушный замок, ничего нельзя достичь, живя в нем. Мисс Миртл всегда говорила, что на вещи, которые легко достаются, полагаться нельзя.

Это был ее новый дом. Она была женой владельца этого блистательного корабля. Она не позволит себе плакать только потому, что боится, что у него возобновились сожаления о браке. Или потому, что он избегает ее при обстоятельствах, которые глубоко его беспокоят. Сэмьюэл проявил себя достойным доверия. И Леда высоко держала голову, оглядывая корабль с улыбкой и была искренне, глубоко горда и счастлива чувствовать себя миссис Сэмьюэл Джерард в этот момент.

Леда увидела мистера Видала у подножья ступенек и подобрала юбки, чтобы следовать за ним. Но он был уже на полпути к ней во главе целой колонны женщин и мужчин, которые поднимались толпой и теснились на палубе и возле главной каюты.