Селезневский монолог был слишком горяч и бессвязен, но кое-что в нем Катю очень даже заинтересовало. Оставив Генку изливать свою ярость стенам коридора, она скользнула в кабинет Сергеева.

— Вот твоя газета, Саш. — Она решила начать разговор с хорошей новости. — Как обещала, и снимок на второй полосе. — И выложила на стол два номера «Голоса Подмосковья».

Сергеев обернулся — он хмуро изучал сугробы за окном.

— Здравствуй, Кать. Спасибо большое. Садись. Она присела на стул, придвинутый к его столу.

— Знаешь, та погибшая на стройке оказалась моей подругой. — Она любила всегда в начале беседы брать быка за рога.

Сергеев вскинул голову.

— Серьезно?

— Серьезней некуда. Что все-таки с ней произошло, а? Когда можно будет забрать тело? А то ребята из ее театра волнуются.

— Что! — хмыкнул Сергеев. — Спроси что-нибудь полегче.

— Как? Там же написано — несчастный случай. — Катя почувствовала странный холодок в груди.

— Написано! — Сергеев сел на краешек стола. — Мало ли что там написано.

— Саш, расскажи, умоляю. Я буду нема как рыба. Только расскажи!

Он побарабанил пальцами по столу.

— Ее нашли двадцать четвертого февраля. Обнаружили рабочие. Там, видишь ли, долгострой, «Новатор» цех гальванический еще до перестройки задумал соорудить. Размахнулись, котлован вырыли, свай набили, а потом все застопорилось.

— Это в Клемове? Возле Кольцевой, что ли? — уточнила Катя.

— Да. Прямо рядом с Москвой. Ну вот. Обнаружили ее в котловане. Там довольно глубоко, да к тому же внизу металлических штырей полно — сваи когда забивали, много лишних вколотили. Лежала она там, видимо, недели две, может, чуть меньше. Вроде все как обычно в таких случаях: одежда, сумочка при ней, документы, ключики, денежки даже. В общем, на первый взгляд стопроцентный несчастный. Забрела на стройку, споткнулась, оступилась и загремела вниз.

— А на второй взгляд? — спросила Катя.

— А на второй... — Сергеев снова побарабанил пальцами. — А на второй... Рабочие сообщили нашим. Дежурил в те сутки Витька Улиткин — ну, помнишь его. Он все такой же: трах, бах, несчастный случай, быстрей доложить. Посылает он на место одного молокососа участкового. Тот три месяца всего служит. Тот извлекает тело, составляет свой дурацкий акт и везет труп в морг. Естественно, ни осмотра места, ни окрестностей, ни плана детального не составлено.

Утром Улиткин на оперативке докладывает: несчастный случай, я разобрался. Мы и в ус не дуем. На Улиткина надеемся — не горшок же у него на плечах глиняный!

Карпыч в морге тоже особо не торопился. У него вон настоящих убитых — полон холодильник, вскрывать некогда. Красильникову как жертву несчастного случая на потом оставляет. А когда наконец берется, делает нам весьма любопытное заключение. И от него мне теперь хоть стой, хоть падай.

— Саш, ты не возражаешь, если я все-таки буду записывать? — спросила Катя.

— Для себя пиши. Но в прессу — ни-ни. Иначе убью. — Сергеев потер лицо ладонью. — Перелом ног и основания черепа, по заключению нашего Карпыча...

— Он все работает? — перебила Катя. Судмедэксперта Бодрова Льва Карповича, проработавшего в Каменске сорок пять лет, она помнила очень даже хорошо.

— Скрипит. Сердце пошаливает, ревматизм. Но работает за троих. Старая гвардия, — ответил Сергеев. — Так вот, эти повреждения — результат падения в котлован — оказались.