— Сквозная?

— Рана диаметром в полтинник. Раневой канал — насквозь. Пробит кишечник, поврежден спинной мозг. На спине — выходное отверстие. Я сам ее вчера утром осматривал.

— Может быть, она ударилась о те штыри? Ты же сам говорил, на дне котлована их много. С высоты если упадешь, то возможно напороться на... — Катя побледнела.

— Если так, то там должна быть целая лужа крови. — Сергеев стукнул по столу кулаком. — А ее там нет! И не было, иначе даже тот молокосос участковый ее бы заметил. Судя по виду раны, ее нанизали, как стрекозу на булавку, а крови нет. И потом, там есть еще одна неувязка. Если б на место выехал этот бездельник Селезнев или кто-то из прокуратуры, они б не могли не обратить на это внимания. А участковому что! На ней, Кать, не имелось некоторых частей одежды, которые вроде бы обязательно, по всей логике происшедшего, должны были быть.

— Каких частей, Саша?

— Ну, например, нижнего белья. Колготок. Сапоги надеты прямо на голые ноги. Это в феврале-то! Платье натянуто на голое тело. А на платье, заметь, ни спереди, ни сзади дырок нет. Пятно крови есть, и то небольшое. И на дубленке тоже нет дырок.

— А как эксперт описал предмет, которым могла быть нанесена такая рана? — спросила Катя.

— Поначалу он тоже склонялся к металлическому штырю с острым концом. Штырю от строительной арматуры. Но после того, как ему Колосов из пятого отдела позвонил...

— Никита?

— Никита, Никита. У него какие-то там сомнения вдруг возникли. Темнит он что-то. — Сергеев сердито засопел. — Они вчера с Карпычем весь день по тому котловану ползали. Место осматривали. Так потом Карпыч категорически заявил, что ничего похожего на предмет, нанесший ту рану, он в том строительном хламе не обнаружил.

— Господи, тогда получается, что...

— Что ее убили. Убили не в котловане, а совсем в другом месте. Чем и как именно — полная неизвестность. Зачем-то сняли с нее половину одежды, затем привезли в Каменск и зашвырнули в котлован, пытаясь замаскировать все под несчастный случай.

Потрясенная новостью. Катя молчала.

— И вот сижу я, Кать, дурак дураком уже вторые сутки и не знаю, за что взяться. — Сергеев вздохнул. — Дело прокуратура уже возбудила. Зампрокурора рвет и мечет: портачи, кричит, работать не умеете! Убийство от несчастного случая отличить уже не способны! И он прав, кругом прав. Колосов ваш тоже на нервы давит. «Почему розыск до сих пор не организован? Где оперативность?» — передразнил он голосом, удивительно похожим на Никитин. — Ну нет у меня оперативности! В этом деле нет. Ты-то что-нибудь знаешь о ней?

— Нет, Саш. В выходные весь телефон оборвала, — приврала Катя. — Ее друзья по театральной студии тоже в полном неведении. Она последние месяцы там почти не появлялась. Так ведь ее в розыск заявили по Москве.

— Сожитель. Некто Лавровский. Мы его уже установили, — промолвил Сергеев. — Вчера ездили за ним. Что-то дома нету. Повестку у соседей оставили.

Катя решила пока умолчать о своей встрече с Пьеро. Все равно ведь ничего путного тот им с Кравченко не сообщил.

— А тело теперь когда можно будет из морга забрать? Меня узнать просили.

— Карпыч экспертизу, считай, уже закончил. Кстати, об изнасиловании и речи быть не может — никаких признаков.