А, стандартный ответ. Любые подозрения, которые могли зародиться у служащего, умерли, не успев сложиться.

– Это понятно. Если, однако, вас заинтересует такой же ландшафт, как на Бали, то вы можете добраться столь близко, как… – он помолчал, сверяясь с проигрываемой перед ним на экране толстой лентой, – …на восточную оконечность острова Ява. Я сам там бывал. Остров можно увидеть из Баньюванги, а Сурабая – прекрасный древний город, очень живописный. Вы можете даже пролететь на флайере над Комодо, где находится станция возрождения динозавров. Но на сам Бали, – служащий с сожалением покачал головой, – можно с таким же успехом попробовать высадиться на Родной Планете Империи, как и попасть в Денпасар. О, если вы сможете проскользнуть в отправляющийся челнок, вы, может, и попадете в город. Но вы никогда не уедете с острова, не ответив обязательно на несколько трудных вопросов.

– Ясно, – благодарно улыбаясь, ответил Флинкс. – Я не знал. Вы очень помогли мне.

– Пустяки, сэр. Наслаждайтесь своим пребыванием на Земле.

Флинкс ушел в задумчивом состоянии. Так значит, существовал шанс, что он сможет каким‑то образом попасть на остров. Но хотел ли он быть вынужденным отвечать по отбытии на те трудные вопросы? Не хотел.

Это оставляло его с проблемой получения доступа в такое место, куда не допускали никого. Нет, напомнил он себе, шепча чемодану и его кожистому содержимому, это не совсем верно. На остров разрешалось ездить трем классам людей.

Он не думал, что будет легко подделать правительственное удостоверение, и был слишком молод, чтобы выдавать себя за какую‑то важную персону. Существовала возможность примазаться как прислужнику Церкви. Но что насчет?.. Разве старик не сказал, что если не считать его рыжих волос, он мог сойти за балийца?

Проходя мимо внутренней панели из полированного металла трехэтажной высоты, Флинкс уловил свое отражение. Немного краски для волос, ускоренный курс по местному диалекту, небольшая лодка – наверняка ведь, это не могло быть так легко!

Но существовал шанс, что его план был настолько простым, что его могут проглядеть те, кто высматривал более изощренных лазутчиков. И Флинкс часто видел, как обладание определенным количеством наглости – не глотательной разновидности – могло оказаться куда полезней в одурачивании бюрократии, чем любые официальные удостоверения в кармане.

Повернувшись, он возвратился обратно к автоматическим билетным кассам. Набрав требование и вставив картометр, он получил челночный билет в один конец до Сурабаи…

Древний рыночный городок сохранил многое от своего аромата семнадцатого века. Флинкс чувствовал себя прямо как дома, узнавая нечто давно им подозреваемое: один переполненный рынок во многом похож на любой другой, куда бы тебя ни занесло.

Все говорили на земшарском и симворечи, вдобавок к древнему местному диалекту, известному как бахаса индонезия. Флинкс легко раздобыл черную краску, и, с измененным цветом волос, быстро стал одним из местных. Нескольких недель пребывания оказалось достаточно, чтобы обеспечить его, прирожденного лингвиста, действенным поверхностным знанием языка.

Добыть небольшую лодку оказалось достаточно просто. Если замысел не удастся, он всегда может прибегнуть к объяснению, что он простой рыболов, у которого отказал автолоцман, вызвав отклонение от курса. Кроме того, для любого инопланетного шпиона действительно трудным этапом было бы прохождение через таможню входного порта Земли, а это Флинкс уже прошел.

Поэтому после нескольких дней спокойного автоматического плавания он увидел перед собой возвышающиеся пики гор Агунг и Батур, двух господствовавших на острове вулканов.

Под покровом безлунной ночи он приблизился к самой северной оконечности великолепного пустого пляжа, называемого купа, на западной стороне острова.