Перед нею были жизненные нити, бесчисленные связи, соединяющие все живое в этом мире. Голоса зазвучали в голове ведьмы. Смутные образы замелькали перед глазами. Чужие чувства, желания, мечты проносились через нее. Она боролась, чтобы удержаться и не потерять себя в коловращении сверкающих жизней.

И не сумела…

Элена полетела к центру паутины, словно светлячок в водовороте. И не могла задержаться. В полете она ощущала чье-то присутствие, нечто огромное заполняло ее разум, нечто являвшееся жизнью и не-жизнью одновременно. Девушка осознала, что находится здесь не одна. Глубоко в путанице жизненных сил присутствовало нечто. И это сверхъестественное существо изменяло ее путь. Оно казалось огромным, неизменным, вечным. Словно паук, соткавший всю эту паутину.

Элена не знала, сумеет ли пережить пристальное внимание чудовищного ткача, и изо всех сил пыталась удержаться.

Внезапно чьи-то руки подхватили ее и вырвали прочь из паутины. В голове зазвучал гневный голос: «Ты не должна туда идти!»

Это вернулась Чо. Затем вокруг вспыхнули тысячи солнц.

Боль пронзила Элену.

«Ты никогда не должна туда идти!»

Раскат грома застал Тайруса у двери, ведущей во внутренний двор. Грохот бросил его на колени. Весь замок задрожал. Толстая дверь из крепчайшего дерева раскололась пополам.

– Добрая Матушка! – охнул пират.

Неужели молния ударила так близко? Помотав головой, чтобы унять шум в ушах, он схватился за железный засов и отдернул руку с криком удивления и боли. Его ладонь примерзла к металлу, такому холодному, что он обжигал. Пожалуй, на ручке остался неплохой лоскут его кожи.

– Что-то не так! – воскликнул Ксин, отстававший от принца всего на шаг.

– Я и сам догадался. – Тайрус обернул раненую ладонь плащом и снова взялся за ручку, но дверь не поддавалась.

Рыча от ярости, он налег плечом и распахнул створку, проломив ледяную корку.

Сад большого внутреннего двора казался нетронутым. Никаких признаков удара молнии или разразившейся бури. Пока Тайрус озирался, край его плаща зацепил розу. Бледно-красный цветок упал на дорожку и рассыпался в мелкие осколки.

Принц ошеломленно уставился на них.

Ксин потрогал цветущую ветку кизила, которая под его пальцами сломалась и, упав, зазвенела по гравию.

– Заморожены, – сказал Тайрус.

При свете полной луны сад сверкал неестественно ярко. Все листики, все веточки погибли, покрытые льдом.

Его внимание привлекло движение. Маленькая фигурка выбралась из-под дерева, стоявшего в центре сада. Малыш Родрико. Мальчик погладил пурпурный бутон коа’коны, будто успокаивая его. Лепестков этого цветка мороз не коснулся, они оставались мягкими и живыми. Сотни распустившихся цветков дерева излучали теплое сияние. Во дворе выжили лишь оно и мальчик.

– Где же остальные? – проговорил Ксин.

Тайрус покачал головой. Ответа он не знал.

В саду не было ни души.

Внезапный грохот, от которого замок содрогнулся до основания, сыграл Касту на руку. Те, кто держал его, замерли от неожиданности, а кровавый наездник рванулся и выскользнул из цепких пальцев. Брат Рин, все еще демонстрировавший студенистую тварь, шарахнулся назад. С яростным ревом дри’ренди подхватил тяжелый дубовый стол и швырнул его на врагов, вкладывая в бросок всю боль и ненависть. Столешница обрушилась на сгрудившихся братьев, разбросала их в стороны и разбила камин. Разлетелись горящие угли. Две половинки черного яйца запрыгали по полу.

Чьи-то пальцы сомкнулись у него на рукаве. Он резко повернулся.

Перед ним стояла Сай-вен.