|
- Возможно, вы правы, - однако же уклонился Насадный. - Но сейчас рынок и все зависит от спроса. Настоящую цену никто не даст. - Простите, вы только продавец или эти работы - ваши? Он полагал, что этот "искусствовед" все равно не купит ни одной картины - у таких обычно нет денег - и потому расслабился, потерял бдительность. - Мои работы, - признался просто и даже уловил легкую собственную гордость. - Да!.. - ценитель наконец-то оглядел академика, почти как картину. - Как вам удается? Вы маг? Или алхимик?.. Это же натуральная живопись: палитра, гармония цвета... И ни одного шва! Цельные куски! Он проливал бальзам на душу, и следовало бы насторожиться, взглянуть на сладкопевца иными глазами, но истосковавшаяся по доброму слову душа творца уже парила от счастья. Раньше ничего подобного не случалось, покупали панно в основном "новые русские", как оригинальные побрякушки для директорского стола в офисе... Ценитель взмахом руки подозвал к себе товарища, что-то сказал ему тихо и тот через минуту подогнал какой-то автомобиль зарубежной марки, в которых академик совершенно не разбирался. - Рассчитаемся в машине, - шепотом заявил знаток. - Потом отвезу вас, куда скажете. С деньгами ходить по городу небезопасно. Святослав Людвигович все еще не чувствовал никакого подвоха, поскольку испытывал полное недоумение: покупатель не походил на богатого человека. Сел в автомобиль вместе с шедеврами и тут же получил деньги - по две тысячи долларов за каждую работу. И тоже ничего не заподозрил, ибо вдруг осознал, что не только дорога на Алтай, но и старость ему теперь обеспечена. Его и в самом деле отвезли куда он сказал - на Петроградскую, благодарно распрощались, обменялись телефонами и Насадный пошел сначала в сберкассу, чтоб обменять валюту, затем в магазин, где купил шампанское, дорогую нарезку и фрукты, после чего отправился домой напрямую, проходными дворами. Едва оказавшись в своей квартире, он позвонил Рожину и пригласил его на праздничный обед: старый сподвижник был единственным человеком, посвященным в "торговый бизнес" академика: грязное, непотребное это занятие приходилось тщательно скрывать. За столом они просидели до вечера, даже старые походные песни попели под гитару. Насадный выбрал удобный момент, отсчитал старому сподвижнику тысячу долларов и сунул в нагрудный карман. - На нашу пенсию прожить нельзя! - прикрикнул, видя его немое сопротивление, - да еще бы ее платили... А мне сегодня невероятно повезло, покупатель настоящий пришел, первый... Будут деньги - вернешь. И вдруг у старого сподвижника загорелся взор. Он выхватил доллары из кармана и швырнул на стол. - Хватит! Хватит, Насадный! - выкрикнул бывший аспирант возбужденно и обидчиво, - мне твои деньги не нужны, понял? Не возьму!.. - Понимаешь, они мне очень легко достались, Миша! - академик собрал деньги и вновь попытался сунуть в карман Рожина. - Я же объяснял: нашелся покупатель!.. Полный идиот! Готовый выложить за какую-то ерунду, за... плоды дряхлеющего ума кучу денег! Не бойся, мне хватит! Еще целых семь тысяч! Так что собирайся, снова поедем в частную экспедицию. Это зарплата, если хочешь. - Я больше никуда не поеду с тобой, - старый и верный сподвижник ударил по руке с деньгами и встал. - Да, тебе все дается легко... Открытия, изобретения, звезды, даже памятник при жизни. Все легко и просто. - Миша, да перестань, ты что? - засмеялся и одновременно испугался Насадный. - Ты-то свидетель, что мне легко далось? Ни одного дела еще до конца не довел! - А балганские алмазы? А установка "Разряд"?. |
