|
- Не оба - я с тобой стал не нужен! Под твоей тенью!.. Из-за тебя мне не дают читать не то что курса - разовых лекций в университете! К студентам не подпускают!.. Стоит лишь назвать свою фамилию, как мне в ответ называют твою! А, сподвижник и полпред академика!.. - С чего ты завелся, Рожин? - придвинувшись к нему, спросил Святослав Людвигович. - И почему именно сегодня? Я позвал тебя, чтобы устроить маленький праздник... Теперь можно ехать в экспедицию, вон какие деньги с неба упали! А ты взял и испортил праздник. - Ты мне жизнь испортил, Насадный. Может быть, действительно единственную. Что-то я не верю в переселение душ... - Тогда давай выпьем мировую? - предложил академик. - Стоит ли ссорится, если все дело в том, что не дают читать лекции? К студентам не подпускают!.. Меня тоже не подпускают. Ну и что? - Тебе-то ну и что!.. У меня жизнь кончается. - Умирать собрался? - Ага, сейчас! Не дождешься!.. В этот момент Святослав Людвигович вспомнил, что это не первая их ссора. Была одна, правда, очень давно и возникла она из-за пустяка с точки зрения Насадного. На второй год, когда в Балганском кратере уже работала геологоразведочная экспедиция, на берегу реки откопали мамонтенка. Залежи бурого угля были почти на поверхности, под метровым слоем мерзлоты, и его черпали для нужд поселка обыкновенным экскаватором. Растепленный грунт превратился в грязь, потек селью в реку и однажды утром экскаваторщик обнаружил ископаемый труп животного. Размером он был со среднего слона, разве что обросший густой желтой шерстью и абсолютно целый. Сообщили в Красноярское отделение Академии наук, потом в Москву отослали телеграмму, но прошла неделя, другая - нигде даже не почесались. А на Таймыре хоть и было всего пятнадцать тепла, хоть и завалили мамонта кусками льда с озера, закрыли брезентом от солнца, все равно начался запашок. Ко всему прочему кто-то ночью ободрал всю шерсть с одного бока - она уже начала лезть сама. Потом вырубили огромный кусок из задней ноги - кому-то захотелось попробовать пищи первобытного человека. А еще через неделю ископаемое чудо нашли собаки... И видя это, уже навалились люди: это же заманчиво - иметь настоящую, "живую" кость в виде сувенира... Мамонта растаскали в один день, варили и пробовали мясо, вкусом напоминавшее падаль, однако пробовали, чтобы потом можно было сказать - а я вот ел мамонтину! Спустя месяц после этого Насадный однажды застал Рожина за делом, в общем-то привычным для бывшего аспиранта: он вязал свитер. Это была его коронка - вязать во время раздумий, ожиданий или в дороге, к чему все давно привыкли. Тут же академик обратил внимание на очень знакомый цвет толстых шерстяных ниток. А в углу еще стояло два мешка отмытой и прочесанной длинноволокнистой шерсти... Старый сподвижник даже не отрицал, где взял столь необычный материал, и когда Насадный допек его вопросом, зачем он это сделал, Рожин ответил определенно: - У меня будет единственный в мире свитер из мамонтовой шерсти! Понимаешь? Ни у кого такого нет и вряд ли когда будет. Единственный - у меня! Даже у тебя не будет! Тогда академик посчитал это за блажь, за простое желание иметь нечто эдакое, чего действительно нет в мире ни у кого. И скоро простил... Сейчас тоже следовало простить... - Ну, так ты согласен на мировую? - спросил он, вспомнив, что оригинальным свитером Рожин попользовался недолго: жадная до древностей питерская моль сожрала его на второе лето... - Неужели ты согласен на мировую после того, что я сказал? Святослав Людвигович вылил остатки шампанского в фужеры, поставил бутылку под стол. |
